Капкан для белой вороны - Наталья Саморукова Страница 52

Приехав, растопили печку, чтобы прогреть основательно промерзший за зиму дом и приняли для разгону по маленькой. Элину, самую юную из всей компании, загрузили работой по кухне, а сами на террасе – смеялись, шутили, даже спели под гитару пару песен. Однако, основную энергию решено было приберечь для вечера. Но когда часов около восьми все, наконец, уселись за большой дубовый стол, компания была порядком тепленькой. Самой трезвой была Элечка, пока остальные разогревались, она старательно чистила картошку и варила суп.

Гормоны бурлили и тут же, за столом стали складываться импровизированные парочки. Выключив верхний свет, при свете свечей было особенно волнительно сидеть почти вплотную друг к другу. На особые вольности недавние второкурсники пока не решались, но атмосфера была соответствующей. Видимо для того, чтобы был лишний повод схватиться за крепкую мужскую руку, девчонки завели разговор о ведьмах.

Тема в здешних местах популярная, не было во всей Петровской губернии бабки, которая не припомнила бы с десяток мистических историй, произошедших либо с ней самой, либо с ее близкими. Тут, как сговорившись, пропадали в темных лесах коровы, исчезали с привязи козы. Грешить на дикого зверя никому бы и в голову не пришло. Все неполадки в хозяйстве испокон века было принято списывать на ведьм. Помимо вполне официальных колдуний, женщин с причудами, но все таки из плоти и крови, водилась в северных широтах и разнообразная неживая нечисть – покойники, не нашедшие себе места ни в аду, ни в раю, запросто наведывались в селения и пугали хозяев окраинных домов. В полнолуние было принято особенно тщательно закрывать окна, иначе не миновать беды, бестелесные призраки легко проникали сквозь стекла и только толстые деревянные ставни могли уберечь от беды.

Местные жители, особенно деревенские, получали несказанное удовольствие, когда им удавалось до смертного страха заговорить зубы доверчивому приезжему гостю. Москвичи, Алина и Витя, слушали открыв рот. И про лесных прозрачных людей, которых глаз простого человека никогда не различит на фоне вековых сосен, и про мертвого игрока на дудочке, заманиваются в такие дебри, из которых уж не выбраться. Приближение прозрачного человека можно угадать по шевелению травы и непременно следовало сказать ему: «Здравствуй и до свиданья», иначе не отвяжется. При звуках тонко завывающего ветра, на которые так похожа одинокая дудочка, следовало покрошить через левое плечо хлеба и ни за что не оборачиваться. А чтобы не настигла в скитаниях по лесным кущам зеленая девка Марийка, способная навести такой ужас, что кровь застывала в жилах колючими льдинками, следовало вешать на шею яркое украшение. Девка Марийка то украшение срывала и убегала по своим нечистым делам, а человека не трогала.

Одеревеневшие от страха, хорошо легшего на ядреную рябиновую настойку, Витя и Элина все шире открывали рты, в глазах их плескался настоящий первобытный ужас. И тут на сцену вышел Артем. Он потер руки, подышал на холодный бок алюминиевой кружки и махов опрокинув в себя ее содержимое, предупредил:

– Мне эту историю бабка моя рассказывала. А той ее бабка. А той кто рассказывал, врать не буду, но все это чистая правда.

Деревенька Белое Озеро с давних времен считается нехорошей, несмотря на то, что белая. Нечисти здесь, если верить старожилам, бродит по лесам в избытке. А со дна озера якобы каждую полнолунную ночь поднимается мертвая женщина. Вся в черном, с длинными до пят волосами, сидит на берегу и ждет, когда пройдет мимо разлучница. Якобы, лет триста, а то, может, и все пятьсот тому назад одна белая ведьма отняла у нее возлюбленного. Как уже и было сказано, ведьм тут было в избытке, кое-кто и до наших времен дожил. Мужчины до белых ведьм особенно падки были, и ничего не стоило такой увести любого жениха, стоило поманить пальчиком. Одна из брошенных невест в горе кинулась в глубокое, холодное, как душа злодея, озеро. Но прежде она пообещала, что зло не останется безнаказанным. Звали ту несчастную женщину Илионой, была она из знатной семьи, но с той поры как на берегу озера нашли первую мертвую крестьянку, все члены этой семьи были прокляты, все их обходили стороной и вскоре они уехали из этих мест. И только Илиона осталась. Осталась, чтобы вершить свое возмездие, бессмысленное и жестокое.

Как только диск луны становится круглым, она выходит на берег и ждет, не пойдет ли мимо женщина в светлой одежде. Для нее у покойницы приготовлен длинный острый нож, опасный и верный. Уже который век подряд местные бабы не носят ничего белого.

– Сегодня как раз полнолуние, – замогильным голосом завершил свой рассказ Артем и опасливо перекрестился, чем окончательно убедил доверчивых москвичей в правдивости каждого сказанного слова.

Огромное кроваво желтое тело луны почти касалась крыши старого дома. Завывал в трубе разыгравшийся ветер, корявая сухая ветка скреблась в незакрытое ставнями окно. В комнате повисла зловещая тишина. Теперь уже и не вспомнить, кто первым предложил прогуляться до озера. Его пологий берег и вдающаяся в сушу небольшая лагуна, были видны в дальнее торцовое окно и казались в эту минуту страшнее пропасти ада. Но в жилах бурлила настойка, отключая центры безопасности и толкая на безумства.

– Я иду! – первым поднял руку Артем.

– И я иду! – присоединилась к нему авантюристка от природы Ирочка.

Гадя подумала и тоже неуверенно сказала «да». Присоединился к группе отважных и тихоня Северов, ему было неловко проявлять малодушие. Он скорее согласился бы утонуть или умереть от руки мертвой Илионы, чем показать перед заводилой Артемом и перед первыми девчонками курса свою слабость.

Алена, напившись до стеклянного состояния задолго до того, как все сели за стол, давно спала в уголке старого кожаного дивана. Ее заботливо прикрыли пледом и не тормошили.

– Ну? Кто еще смелый? – провоцировал Артем компанию.

– Я не пойду, я в такие игры не играю, – четко определила свою позицию Марина.

– Трусишь? – ехидно спросила ее Ира.

– Считай, как хочешь, – пожала плечами упрямая отличница, – я не пойду. Мне это все не по душе. Нехорошее дело вы затеяли.

– Молчи лучше! – прикрикнул на нее Артем, и Марина ушла за печку, где стояла старенькая скрипучая тахта и пел, разбуженный теплом, сверчок.

– Ну а вы то идете? – обратилась к москвичам Галя, – или поджилки затряслись?

Поджилки у москвичей тряслись уже давно, но признаваться в этом провинциальным друзьям было стыдно. Витя с деланным равнодушием сказал:

– Да господи, отчего же не пойти? Проверим, насколько правдив наш сказочник. Проверим, Элин?

– Нет, – словно предчувствуя что-то, – стала сопротивляться девушка, но кузен уже тянул ее за руку к выходу, – да идем же, что ты в самом деле? Мы же не с пустыми руками, да?

Элина зашикала на него и покорно пошла следом за всей компанией, которая с гиканьем и улюлюканьем уже неслась к темному, страшному озеру. Но чем ближе они подходили к непроницаемо черной кромке воды, тем медленней становился их шаг. Иррациональный, привитый язычниками предками страх, сковывал ноги, ледяной лапой ложился на затылки. Было по-честному страшно. Но по-честному они все-таки шли вперед. Никто не хотел был овцой, отбившейся от стада.