Последний синклит - Чингиз Абдуллаев Страница 51

— А разве этим можно обидеть? — По ее глазам былонепонятно, как она относится к его словам — нервничает, огорчена или, наоборот,находит ситуацию довольно пикантной.

— Не знаю, — признался Дронго. — В этойсемье, по-моему, все не очень нормальные люди.

— Сэр Энтони всегда знает, чего хочет, — возразиламиссис Холдер.

— Надеюсь, — пробормотал Дронго.

— Сейчас полночь, — вмешался Квернер. —Каждому из нас нужно подумать. Я предлагаю собраться рано утром в холле иначать наше расследование.

— Мы должны все выяснить, — мягко возразилСимура, — поэтому важно опросить еще раз всех свидетелей.

— Возражаю, — быстро вставил Хеккет. — Междупрочим, вы, сэнсей, первым покинули наш конференц-зал, благородно оскорбившись.Может быть, вы торопились к Тиллиху, уже зная, где именно он спрячется?

— Не говорите глупостей, — поморщилсяСимура. — Зачем мне убивать этого несчастного?

— Она вас видела в отеле «Дорчестер» вместе сТиллихом, — показал на Линду вскочивший с места Хашаб.

Воцарилось молчание. Указательный палец Хашаба целился вяпонского эксперта.

— Это был не он, — внезапно сказала Линда. —Я ошиблась, это был не он.

Все посмотрели на Линду. Симура решил, что не стоит дажеотвечать, и сел на свое место. Хашаб оглянулся по сторонам и тоже сел.

— Кажется, у нас сдают нервы, — заметилкомиссар. — Но отпустить всех по номерам означает подвергнуть рискукаждого из вас. Трое убитых за два дня! Убийца решил не останавливаться.

— Мы ничего не решим до утра, — сказал Хеккет.

— Правильно, — махнул рукой Хашаб. — Идемтеужинать, а потом спать. Только нам нужно спать всем вместе и выставитьдежурных.

— У меня готов ужин, — вскочил Арчибальд.

— Погодите вы со своим ужином! — отмахнулсяБрюлей. — Мы должны во всем разобраться. — Он не совсем уверенновладел английским, и это сразу чувствовалось.

— В чем разбираться? — спросил Хеккет. —Какой-то маньяк среди нас решил убить всех присутствующих. Предположим, чтоэтот кретин не любит семью сэра Энтони. Предположим, что он даже готов убитьмаленького ребенка. Но почему тогда убийца решил действовать столь страннымспособом? При чем тут врач? Почему убили Важевского? И наконец, Тиллиха? Чемони мешали? Никакой логики! Действует настоящий параноик. Мне кажется, чтонужно вызвать охрану и обыскать все помещения. Возможно, убийца прячется где-тов отеле.

— Здесь никого нет, — возразил сэр Энтони. —Отель уже проверяли, когда приезжала полиция. Здесь нет ни одного служащего.

— Ну и напрасно, — пожал плечами Хеккет. —Если бы они находились здесь и внимательно следили за номерами и за своимбассейном, может быть, у нас не было бы троих погибших. Впрочем, это было вашепредложение.

— Давайте продолжим расследование, — настаивалкомиссар. — В конце концов, мы должны установить убийцу.

— Это верное решение, — поддержал его Симура.

— Может, нам еще и от еды отказаться? — ядовитоспросил Хеккет. — Чтобы путем истязаний собственной плоти добиться истины.Может, хватит над нами издеваться? Или вам, старикам, нужно меньше еды? Вы повечерам не ужинаете?

— Мистер Хеккет, об ужине мы поговорим чутьпозже, — прервал его сухой голос Доула. — Давайте решать, как нампоступить. Есть два варианта. Либо поужинать и отправиться отдыхать, а завтраутром собраться после завтрака. Либо, поужинав, остаться здесь, чтобыпопытаться еще раз проанализировать наши действия и совместно найти ошибки.

— Какие ошибки? — поморщился Хашаб. — Я несовершал никаких ошибок.

— Но мы все равно не заснем, — неожиданновмешалась Сюзан Бердсли. — Разве вы этого не понимаете? Я от страха всюночь буду сидеть здесь.

— Вот видите! — сказал Доул.

— Ничего страшного, — возразил Хеккет. —Четыре женщины могут ночевать в одном большом номере. Там две двуспальныекровати, и все поместятся. А мужчины займут еще два других номера.

— И тоже спать на одних кроватях? — фыркнул Хашаб.

— Не обязательно. Но у убийцы может быть универсальныйключ ко всем номерам, — напомнил Хеккет, — поэтому нам всем лучшепереехать на первый этаж. Займем три-четыре номера и выставим охрану. Насдесять мужчин — семеро экспертов, Стивен Чапмен, Никита Полынов и Арчибальд.Разделимся на пять пар и будем дежурить.

— А если возможный убийца попадет в пару с возможныморганизатором этих преступлений? — вдруг спросил Доул. — Такойвариант не исключен. В этом случае мы все подвергаемся большой опасности.

— Давайте голосовать! — разозлился Хеккет. —Уже поздно, нужно принимать какое-нибудь решение.

— Голосуем, — согласился Доул. — Первымвысказывается комиссар Брюлей.

— Остаемся и продолжаем работу, — кивнул комиссар.

— Мистер Квернер? — обратился к немецкому экспертуДоул.

— Прерываемся до утра, — четко сказал Квернер.

— Мистер Хеккет…

— Подождем до утра. Ничего не случится.

— Мистер Симура…

— Мы должны разобраться, нельзя давать убийце даженичтожный шанс.

Дронго, закрыв глаза, вспоминал, о чем он думал совсемнедавно.

Кажется, его встревожили слова комиссара Брюлея. Он не знал,как точнее сказать о возможных покушениях. Комиссар был французом инедостаточно хорошо владел английским языком… Мозаика начала выстраиваться внекую картину. Дронго стал вспоминать слова каждого из присутствующих, ихфразы, и ответы на вопросы.

— Мистер Хашаб…

— Отдохнем, — улыбнулся тот. — В концеконцов, нас охраняет такое количество людей.

— Мое мнение вы знаете, господа, — сказалДоул. — Я считаю, что мы обязаны продолжить нашу работу. Но троевысказались «против», а трое экспертов «за». Остался самый молодой из нас —мистер Дронго. Как вы полагаете?

Комиссар улыбнулся. Он не сомневался, что Дронго поддержитименно их.

Симура с интересом смотрел на Дронго. Даже Доул, ужедоставший трубку, не спешил ее закурить, ожидая ответа своего молодого коллеги.Хашаб нахмурился, Хеккет тяжело вздохнул, только Квернер сохранял спокойствие,но все трое понимали, что уже проиграли.

— Я полагаю… — Дронго чувствовал взглядыэкспертов, обращенные к нему. Именно чувствовал, а не видел. Они обжигали его,требуя конкретного ответа. — Я полагаю, — сказал Дронго, — чтонам следует сделать… перерыв.

Брюлей пожал плечами, ничего не понимая. Хашаб радостновскинул руки.

Доул спокойно чиркнул спичкой, закурил свою трубку, послечего сказал, обращаясь к повару: