Кот в мешке - Иоанна Хмелевская Страница 51

Бросились в мастерскую. По лестнице спуститься не смогли. Она оказалась заваленной не только обычным барахлом и коробками, но и деревянными обломками ненужных встроенных полок и прочих деревяшек. Все это давным-давно хозяйка аккуратно установила по стеночке, подперев другим барахлом. Однако учитывая, что книжные и другие стенки обычно устанавливаются у ровных стен, а лестница в ателье, как ей и положено, спускалась вниз, сооружение оказалось довольно хлипким и рухнуло, как оно и должно было случиться, по дороге круша все, что можно было сбросить и сломать.

В жуткой спешке, разбирая и раскидывая в стороны со ступенек и доски и коробки, мы пробивались вниз. Вот до конца лестницы осталось метров пять, а мы еще не добрались до лежащего внизу человека. Посмотреть вниз я боялась, да и под ноги надо было глядеть, чтобы самой не свалиться. И все же глянула я вниз через оставшиеся пять метров баррикады, и мне стало плохо. До такой степени плохо, что закружилась голова и я вынуждена была ухватиться за перила.

Внизу, у ножки старого письменного стола, валялась человеческая рука. Точнее: ладонь и предплечье до локтя. И выглядело все это мертвым, таким, что мертвее быть не может. Господи, с какой же силой врезал Павел бедняге! Вот уж поистине «покрошил»!

Рядом захлебнулась ужасом Беата, издав душераздирающий стон. Она смотрела под ноги, я автоматически глянула туда же. Господи Боже, почти рядом с нами лежала отрубленная человеческая ступня, в носке и мужском ботинке.

Нет, больше не выдержу. Сознание сохранилось, наверное, лишь благодаря пустяку. Уже теряя его, подумалось: как удалось Павлу одним ударом разнести негодяя в клочки? Буквально на куски разорвать. Он же только в морду ему дал, да и вряд ли под рукой у него топор оказался. К тому же, крови не видно. Вот это, наверное, меня и спасло. Будь тут все залито кровью, я наверняка свалилась бы без чувств среди этих бренных человеческих останков. А может, все это мне снится?

Такое увидишь лишь в ночных кошмарах.

– Ну, чего стоите? – оборвал кошмар раздраженный голос Алиции. – Помогите же все это поубирать.

– Поубирать!!

Оказывается, она пролезла сквозь загроможденную лестницу до самого низа и пыталась приподнять довольно большой кусок деревянной стенки. Павел пытался пробиться ей на помощь.

Ну, раз Алиция сохраняет хладнокровие, да и Павел вон тоже, чего ж это я расклеилась? И преодолевая жуть, прохрипела:

– Алиция, да не дергай же так беднягу, не то вконец развалится!

– Пусть разваливается, он и так на куски разлетелся, а из-за него не добраться до пострадавшего. Хотя, сдается мне, там труп.

Не совсем ее поняв, я все же поспешила на помощь подруге, стараясь не глядеть по сторонам, чтобы не увидеть, к примеру, человеческих ребер или легких, или, еще хуже, желудка в сопровождении кишечника. Пристально глядя на руки Алиции, я помогла поднять ей остаток стенки с двумя полками.

– Осторожнее, стекло! – предостерегла Алиция.

– Минутку, полку заклинило здесь, – крикнула нам Беата. – Сейчас ее выбью ногой.

И сильным ударом действительно выбила, наверняка закрыв глаза, иначе бы не попала. А так со всей силы ногой в туфле ударила в бок стенки. Та дрогнула, доски над пострадавшим сдвинулись, и мы смогли их приподнять. Тут и Павел подоспел, и Алиция велела ему выбросить эту холерную стенку в раскрытую дверь ателье, прямо в сад. Павел выполнил поручение, а Алиция со стоном оттащила в сторону деревяшки, оставшиеся на жертве. И тут я решила, что окончательно спятила, ибо ясно увидела, что у жертвы не только два туловища, но, что еще хуже, две головы. Алиция же, отнюдь не потрясенная сверхъестественным явлением, пыталась приподнять верхнее туловище.

– Ну, что стоите как неживые? – раздраженно подгоняла она нас всех троих. – Шевелитесь! Потяните вот тут, за что-то зацепилось.

Кажется, я начала наконец соображать, но процесс шел медленно. Помог Павел. Совместными усилиями они стащили верхнее туловище под аккомпанемент рвущейся ткани. Я не сводила с них глаз. Знала – если еще какой фрагмент человеческой анатомии попадется мне на глаза – всё, кончусь на месте!

В шею мне дышала Беата, и я чувствовала, как она вся дрожит. И слышала ее слабый голос, голос человека, теряющего сознание:

– Почему же двое?

Алиция докопалась наконец до нижней жертвы, совершенно игнорируя жертву верхнюю. Пощупала лицо и шею, наклонилась еще ниже.

– Прохиндей, – коротко сообщила она. – Мертвый. Этого нам только не хватало! Должно быть, шею свернул, потому что раны не вижу, а сердечный приступ… вряд ли.

– А то… второе? – пролепетала Беата. Ага, все же не упала в обморок, молодец.

– Какое второе?

– Алиция, ради бога! – взмолилась я. – По всему ателье разбросаны фрагменты второго трупа. Ты их что, не видишь? Что все это значит?

Алиция обернулась и увидала руку.

– А, ничего особенного. Это манекен.

– Как ты сказала? – не своим голосом переспросил Павел.

– Манекен, ясно же говорю! Портновский. Стоял на самом верху, прижатый книжной стенкой, возможно, очень старый. Зачем-то понадобился Торкилю. Эта кукла в магазине раньше витрину украшала.

Но не станем же мы сейчас заниматься манекеном, когда тут лежит живой человек! То есть не живой, но человек. Как же – Анатоль – я его опознала, хоть и выглядит он… хуже не бывает. Ну, что делаем?

Понадобилось время, чтобы осознать и переварить весь этот кошмар. Павел с ужасом переводил глаза с туловища манекена, лишившегося конечностей, в порванном пиджаке, на мертвого взломщика, навзничь раскинувшегося на полу мастерской. Он тоже недоумевал:

– Они что же, вместе слетели? В мордуя врезал одному…

Понимая, что должен переживать молодой человек, Алиция терпеливо объяснила:

– Нет, ты разделался только с одним. Второй уже там лежал. Вернее, первый уже лежал, а ты расправлялся со вторым. Нет, нет, ты не с двумя дрался, на твоей совести только один.

Ну, если она такими словами собиралась успокоить парня… Разница и в самом деле большая – убить человека и развалить манекен или только убить человека. Почему Павел не пляшет от радости? И несколько раздраженно Алиция добавила к сказанному:

– В чем дело? Что стоишь столбом? Кажется, нет необходимости вызывать скорую, сразу звоним в полицию. Думаю, нам ничего не следует тут трогать.

Павел откашлялся:

– Может, все же… может, мне лучше до полиции уехать из Дании…

– Зачем?

– Мне не очень улыбается сидеть в датской тюрьме…

– При чем здесь датская тюрьма? – удивилась Алиция. – Ведь ты же человека не убивал, только…

– Только что?!

– Только развалил манекен. Это не уголовное преступление.