Убийство в стиле «ню» - Александр Аннин Страница 5

Вернувшись в здание НКВД, Михаил Александрович Минкин вызвал на допрос арестованных Абрама и Неху Файнштейн. Увидев представителя республиканской прокуратуры, брат и сестра воспрянули духом и тут же принялись отрицать свою вину. Горбаленя кипятился, совал им в нос их прежние, признательные показания.

Неха Файнштейн заявила Минкину, что Горбаленя вырвал у нее это ложное признание с помощью угроз.

Минкин не знал, кому верить.

Горбаленя нервничал, видя сомнения помощника прокурора республики. В качестве доказательства вины Файнштейнов начальник следственного отдела предоставил Минкину картину событий, предшествующих убийству.

Лея Файнштейн, мать Нехи и Абрама, доводилась художнику Пэну двоюродной сестрой. Согласно свидетельским показаниям, долгие годы эта семья жила в ожидании наследства Пэна. Лея Файнштейн прекрасно понимала, что картины Пэна после его смерти можно будет продать за очень большие деньги.

И тогда, чтобы упрочить права семьи Файнштейн на наследство художника, двоюродная сестра Пэна принимается сватать ему свою дочь, семнадцатилетнюю Неху.

Он старый, скоро умрет, убеждала мать свою юную дочь. И все имущество тебе достанется. Нельзя, чтобы такое богатство уходило из семьи на сторону.

Пэн не возражал против свадьбы с Нехой. Он говорил: «Репину было восемьдесят, а он женился на молоденькой».

Минкин отправил Абрама и Неху по камерам, а сам брезгливо спросил Горбаленю: разве такой брак можно считать нормальным?

Горбаленя, неплохо знавший еврейские традиции, объяснил, что иудеи считают совершенно нормальным даже брак между родными дядей и племянницей. А Иегуда Пэн приходился Нехе всего лишь двоюродным дядей.

Что же касается гигантской разницы в возрасте (66 лет!), то ортодоксальные евреи никогда не придавали этому значения. В Ветхом Завете есть немало примеров, когда старик берет в жены юную девушку.

Иегуда Пэн никогда не был женат и детей не имел. Видимо, на старости лет, чувствуя приближающуюся кончину, Пэн вознамерился произвести на свет наследника. Ведь у евреев считается позорным умереть, не оставив отпрыска.

Ему подходила именно Неха Файнштейн, поскольку у иудеев принято жениться на девственницах. А то, что она – комсомолка, так это обстоятельство и вовсе устраивало Пэна: он стремился всячески подчеркнуть свою лояльность режиму.

Неха Файнштейн сначала категорически не хотела выходить за старика. У девушки уже был жених, минский студент Михаил Олифсон.

В ноябре 1936 года, за три месяца до гибели Пэна, Неха Файнштейн выбросилась из трамвая, идущего на полном ходу. Девушка осталась жива, но получила тяжелую травму головы.

Выйдя из больницы, Неха встретилась с Пэном. Чем закончился их разговор, дала ли в конце концов девушка согласие на брак с художником?

Известно лишь, что в середине февраля 1937 года, за две недели до убийства, Иегуда Пэн изъявил желание передать все свои картины в дар городу Витебску. Показал кукиш Файнштейнам.

Городские власти тут же сформировали комиссию и произвели опись полотен, хранящихся на квартире Пэна.

Однако составить официальный документ о передаче картин в дар городу Витебску Пэн не успел. 28 февраля 1937 года стало последним днем в его жизни.

Наследниками художника по-прежнему остались представители семьи Файнштейнов.

«Вот вам и мотив для убийства», – сказал Горбаленя Минкину. Но помощник республиканского прокурора интуитивно чувствовал: точку в деле ставить рано.

Был в показаниях Абрама и Нехи один эпизод, который привлек внимание Минкина. Они заявляли, что когда в день убийства Иегуда Пэн (живой и невредимый) вышел их проводить, к его квартире подходил неизвестный. Пэн поздоровался с ним как со старым знакомым. После ухода Абрама и Нехи этот «некто» остался наедине с художником.

Обо всем этом брат и сестра уже говорили Горбалене, но тот не придал их словам никакого значения.

Арестованные подробно описали внешность незнакомца. Минкин вызвал в НКВД пожилого витебского художника Бразера, давнего знакомого Иегуды Пэна. И Бразер по описанию с уверенностью опознал одного из учеников Пэна. Только этот человек давно уехал из Витебска. Бразер недоумевал: зачем ему понадобилось тайно приезжать к Пэну?