Таланты и преступники. Иронический детектив - Людмила Киндерская Страница 5

— Насчет токайских вин понятно, — Остапов вновь сглотнул слюну. — Кстати, не желаете выпить?

Он по-хозяйски подошел к барному столику.

— Что вы?! Я же на работе. Кстати, и вам бы не советовала, — сказала Алевтина строгим голосом. — Вы же не сможете сосредоточиться на вкусовых качествах вин, про которые я рассказываю, так как во рту будет другой букет. Хотя… что вы пьете?

И она, словно заправский алкоголик стала рассматривать бутылки, зачем-то вытаскивать из них пробки, нюхать их, рассматривать, смочены ли они вином… одним словом — суетиться.

Степан налил себе в фужер красного сухого вина.

— О, Шато Фелан Сегюр, Франция, 2001 год! Замечательно, прекрасный выбор. Оно обладает абсолютно шелковым вкусом.

Аля забрала из рук Степана фужер и понюхала вино, предварительно выдохнув. Затем она покрутила бокал, держа его за ножку, опустила в фужер нос и снова вдохнула аромат.

Степан как завороженный наблюдал за ее манипуляциями. Аля тем временем набрала немного вина в рот, пожевала его, покрутила жидкость во рту. В довершении, не разжимая зубов, слегка приоткрыла губы и втянула немного воздуха. Потом начала оглядываться, махать руками, показывать на рот, на мусорник, на тарелки, заметалась, и… проглотила вино.

Остапов хмыкнул и налил себе в другой фужер.

— Вы что же не понимаете — мне нужна была плевательница, чтобы вылить вино! — возмутилась Алевтина.

Степан отхлебнул напиток и качнул головой:

— Ну, чудачка, предлагает алкоголь, а сама не пьет. Мол, пейте сами свою гадость.

— Да вы что? Просто я дегустировала, а по правилам дегустации вино надо было выплюнуть.

— Но выпить же лучше, — улыбнулся Остапов.

— Лучше, — согласилась Аля. — Только нельзя. Представляете, как можно наклюкаться, не говоря уже о том, что это непрофессионально.

— Да бросьте вы, выпейте немного, сами же сказали, что выпить лучше.

«А он не такой уж и противный», — подумала Аля и глотнула вина.

Через час, когда они заканчивали вторую бутылку, Остапов знал об Алевтине все. А девушка не могла понять, что с ней происходит. Чего ради она выбалтывает ему свои маленькие секреты, например, о своем желании стать сомелье. Ну, или дегустатором, на худой конец. И почему она пьет? Она ведь на работе, а дядек видела и покруче этого. Что ж это ее так разобрало?! В конце концов, Алька решила расслабиться и ни о чем не думать.

Степан откровенно веселился, выпивая с нелепой Веревкиной. Всю его скуку как рукой сняло. Он хохотал, закинув голову, веселился, как мальчишка, разглядывал кольца на ногах, которые ему доверчиво показывала Алевтина, и со вкусом пил вино.

Через пару часов в кабинет с каменным лицом вошла Марго. Она, как практически все секретарши на свете, была тайно влюблена в своего босса. Выносить его постоянные увлечения молодыми породистыми красотками — это еще куда ни шло… Но терпеть его веселье с этой жуткой бегемотихой в рабочее время она не собиралась.

— Степан Аркадьевич, — еле сдерживая слезы, пролепетала Маргарита, — будут какие-нибудь распоряжения?

Мерзопакостная девица уставилась на нее пьяными глазами, повернулась всем корпусом к Остапову и спросила заплетающимся языком:

— Будешь раз… распоряжаться?

Он снова, уже в который раз за день, заливисто рассмеялся. А как он был хорош, когда смеялся! Вообще-то он всегда был хорош, но в минуты редкого веселья особенно. Он тогда запрокидывал голову и хохотал, обнажая крепкие ровные зубы. Шея, наконец, обретала свободу от жесткого воротника безупречных рубашек, и с бесстыдством выставляла напоказ чуть выступающий кадык и ложбинку под ним. В этот момент он казался своим, родным, доступным. Потом смех заканчивался, шея закрывалась, и наваждение отступало.

— Нет, Марго, ничего не надо. Мы сейчас собираемся и уходим. Так что можешь быть свободна, офис я сам закрою.

«Это уж дудки, — подумала Чушкина, вытирая злые слезы, — никуда я не пойду. Я должна знать, чем у них все закончится».

Маргарита резко повернулась на каблуках и вышла. Степан удивленно приподнял бровь.

— Ну что, по домам? — спросил он задремавшую было Альку.

Та встрепенулась и стала внимательно и непонимающе рассматривать Остапова.

Потом узнала его и страшно обрадовалась.

— Все-таки как хорошо, что вы не такой надутый индюк, каким были утром. Видите, выпили — и на человека стали похожи. А я тебе… вам еще столько о винах не рассказала, о шампанском…

— Пошли, пошли, завтра договорим. Нам и контракт подписывать завтра, и еще кое-какие дела обсудить надо.

Алевтина с трудом поднялась из глубокого кресла и послушно побрела за Степаном. В приемной сидела Марго и нервно складывала в стопку бумаги.

— До свидания, — улыбнулся Остапов.

Чушкина напряженно кивнула. Степан взял Веревкину под локоть, и они вышли из кабинета.

Марго кинулась следом, забыв о непреложном правиле «закончил работу — поставь дверь на сигнализацию». Не до этого было. Она самым пошлым образом бросилась следить за парочкой. Шеф довел пьяную мерзавку до гостиничного номера, который находился на верхнем этаже здания, манерно поцеловал той руку и удалился. Увидев, что шеф возвращается в офис, Чушкина рванула назад и сайгаком понеслась на свое рабочее место.

Алька ввалилась в номер совершенно не готовой к отдыху. Хотелось продолжения банкета. Остапов ушел, Марго странная какая-то, Подберезкина не было видно с обеда, а больше она никого в «Сатори» не знала. Оставалось одно — ехать к Свете Пустозвоновой.

Веревкина окинула себя в зеркале долгим и внимательным взглядом. Очень хотелось накрасить губы, Москва все-таки! Но непонятно было, куда задевалась помада, а разыскивать ее не было сил. Вздохнув, она взяла сумку и отправилась к электричке, чтобы ехать к Светке. Благо, «Сатори» находилась недалеко от станции пригородных поездов.