Грешница в шампанском - Галина Владимировна Романова Страница 5

– Насчет в чем, не беспокойся. Заеду через час, завезу деньги и визитку оставлю одного модного нынче стилиста, подберет что-нибудь тебе по вкусу и возрасту. А насчет куда?… – муженек подозрительно помедлил с ответом, потом огорошил: – Придется тебе, милая, в свой бывший дом в роли гостьи пожаловать.

– В дом?! Бывший?! Гостьей?! – огромное зеркало тут же подло поймало глубокие скорбные складки вокруг ее рта. – А… А как же… А кто же там в роли хозяйки выступит, милый?!

– Нет, ну какая тебе разница, Муся?! – так заорал ее муженек, что у нее ухо тут же заложило. – Кто в роли хозяйки?! Мне без разницы, чей подол будет возле моих коленок трепаться в эту ночь, поняла?!

– Поняла.

– Так ты согласна или нет? Мне заезжать? – уже чуть тише уточнил он.

– Заезжай.

За час, предшествующий его приезду, она успела вымыть волосы, взбить их и уложить наверх, как он любил когда-то. Хотела подкраситься, потом передумала. Зачем? Ему-то зачем? Переодеваться тоже не стала, оставшись в домашнем халате. Шелк все же, не старый сатин в цветочек. Поставила на огонь чайник, наделала бутербродов с черной икрой. Любил ее лысенький побаловать себя икоркой, считал, что мужских сил с нее прибавляется. И хотя силы эти не на нее были рассчитаны, она исправно потчевала его икрой. На его же деньги было куплено, ей жалко, что ли?

Явился, как всегда, минута в минуту. Швырнул на изящный столик в прихожей свой объемистый портфель, выдохнул с усталостью изможденной в борозде лошади и тут же поинтересовался ворчливо:

– Пожрать есть что-нибудь?

– Конечно, дорогой.

Она пошла в кухню, завиляв по привычке бедрами, хотя знала, что до ее кривляний ему нет никакого дела. Особенно когда он такой вот – смурной и брюзгливый.

Дождалась с его плеч пиджака себе на руки, повесила на спинку стула. Поцеловала в лысую маковку и принялась хлопотать. Чай непременно в стакане и бронзовом подстаканнике, фишка у него такая осталась с нищенских рязанских времен. Бутербродики с икоркой, тонкие ломтики твердого сыра и прозрачные лепестки сырокопченой колбаски. Ничего сладкого либо мучного ее муженек не признавал и признавать не собирался впредь. Говорил, что пирогами с детства у него вся требуха была забита, потчевали мать с бабкой.

Сграбастал стакан, отхлебнул с протяжным хлюпаньем и тут же впился ровными крепкими зубами в бутерброд, замычав и замотав головой от удовольствия.

– Молодец, – похвалил он минут через десять, насытившись. – Кстати, неплохо выглядишь, Муся.

– Спасибо. – Александра села к нему вполоборота, спустив полу халата с коленки, и тут же затрясла ногой, пытаясь сдвинуть ткань еще выше. – Итак, любимый, если ты насытился, может, ответишь мне на пару вопросов?

Любимый набычился сразу, засопел и глянул так, как глядел в прежней жизни наутро после загула. Отвалила бы ты, мол, и не лезла в стонущее с похмелья нутро.

– Чего надо-то? – молвил он наконец, слегка отпустив галстук и ремень на брюках.

– Кто он? Только вот не надо так брови делать, Вить! – прикрикнула она на него, заметив деланое изумление на его лице. – Кто этот хрен, под которого ты собрался подложить свою старую, брошенную тобой жену, ну?!

Витя поморгал белесоватыми ресницами, пожевал полногубым ртом, подергал заматеревшими плечами и проговорил нехотя:

– Между прочим, ты мне потом, может, еще и спасибо скажешь.

– Да ну! Это за что же?!

Все, халатик с ноги сполз окончательно, обнажив ее неприкрытую бельем плоть. Не носила она белья дома, дура, что ли! Кто ее тут видит? А Витька давно уже все рассмотрел и охладел давно. Правда, нет-нет да косился, похотливый козел. Как вон теперь. Стоило телу ее оголиться, тут же глазами и носом повел.

– Так за что я тебе должна спасибо сказать, Витек? – Александра шутливо шлепнула его по протянутой к ее ноге руке.

– Эх, Муся… – он сунул руки себе в карманы брюк. – А спасибо скажешь. Поверь мне. Мужик в порядке. Видный. Правда, усталый какой-то, издерганный. С женой у него, что ли, проблемы.

– У вас у всех с женами проблемы! – фыркнула она весело и подмигнула ему. – И все вы от них устаете со временем. Пока они молоды, так все в порядке…

– Ну, завела ту же песню, – перебил он ее с усталой мимикой. – Да молодая у него жена, молодая.

– Почему тогда? Деньги с него теребит?

– И деньги сама делает. У нее самостоятельный бизнес. И красавица, хоть завтра на обложку. А вот что-то не то! Я однажды при их встрече присутствовал, так со стороны и то заметил, как у него скулы свернуло от ее поцелуев. Я-то тебя, к примеру, до сих пор целую с удовольствием, Муся, – его глаза снова зажглись похотливым огнем. – Может, чего придумаем, а, детка?

Ну не отказывать же было родному мужу, тем более что конверт с деньгами он пока не торопился выуживать из своего надутого портфеля. Пришлось тащить его в спальню и предаваться бурной страсти, которой за минувший месяц скопилось хоть отбавляй. «Не убудет», – всегда думала она, лаская предателя. Сегодня, правда, не одним этим ее мысли были заняты в процессе представления под названием «Я все еще люблю тебя, милый». Сегодня без конца и так не ко времени выскакивали шальные мыслишки о том, а так ли уж хорош ее новогодний мужик? А сумеет она ему понравиться или нет? И сможет ли потом действительно сказать лысому хрену спасибо за такое-то знакомство?

Тот, хрыч старый, будто в мозгах ее ковырялся, пока в постели тискал. Только успел отдышаться, тут же проворчал с неудовольствием:

– Еще ломается, пенек вологодский! Он мне еще за тебя калым заплатить должен! За такую-то жгучую бабу!

– Это кто, Вить? – спросила она словно сквозь усталую дремоту, а сама напружинилась тут же до остановки дыхания.

– Да про этого… Про Митьку Кагорова. С которым ты должна будешь под елкой плясать.

– Он Дмитрий, стало быть? Дмитрий Кагоров, так? Вологодский молочный король?!

– Он это, голубушка, он самый! Знаешь, что ли, его?

– Да нет, слышала просто. Кто же в наших кругах лясы не точит про конкурентов и соратников! Вот и о нем пару раз с девчонками разговор вели.

– Да? И что они о нем сказали тебе, Муся? – будто бы с ревнивыми нотками в голосе спросил Виктор.

– Красив, как ангел. Зол, как тысяча чертей. И беспощаден.

– Вот-вот, в самую точку, – он даже чуть всхлипнул, или снова показалось. – А беспощадность его мне ой как не нужна, Муся! Иначе мне кранты. А за мной и тебе. Так что ты уж Митеньку-то ублажи, будь ласкова. Уж постарайся, Муся! Хорошо постарайся…