Что скрывает любовь - Владимир Макарычев Страница 5

На разбитом от времени крыльце стояли трое парней. Один из них был тем самым кавказцем из ресторана. Ирина как будто не заметила этого.

– Ну, давайте прощаться, – просто сказала она.

– А можно обменяться и номерами телефонов, – нашелся Виктор.

При этом отметил, что Ирина записала его номер на стареньком мобильном телефоне. Значит, не продает любовь за деньги. Этот ее старенький «Самсунг» появился, как луч света в конце тоннеля. Он подсказывал ему что-то новое в этой случайной знакомой и подавал знак о том, что между ними вполне возможны дальнейшие отношения.

Уже уходя, она обернулась и сказала:

– Идите домой. Не связывайтесь с этими…

Железная дверь общаги закрылась за ней со скрежетом, как люк подводной лодки.

«И зачем мне эта женщина? – подумал Виктор. – Может быть, она проститутка, а кавказец – сутенер?»

По крайней мере, все ее повадки, и фамильярность, и быстрота знакомства с чужим мужчиной, и этот ресторан другого вывода вроде бы не предполагали. А сейчас еще за нее придется подраться.

Такое желание возникло. Виктор знал, что эти парни своего не отдают. Но смелость уважают и с этим считаются.

Он решительно направился в их сторону. От такой наглости все трое молча расступились. Он встал рядом с ними, закурил и, спокойно повернувшись, медленно пошел в сторону стоянки такси. По кавказскому обычаю в спину не стреляют. Вслед лишь услышал: «Покувыркаться пришел, да не обломилось…» Но это было не обидно. А зачем же еще нужно было провожать эту женщину?

Погода стояла душная. На ночном небе не было видно ни луны, ни звезд, небосвод заволокли преддождевые тучи. Поздний сентябрь, начало бабьего лета. Лишь фонари уличного освещения скрашивали безрадостную картину ночного города. На душе так же тоскливо, скучно и темно, как ночное предгрозовое небо. Без просвета и далеких путеводных звезд. «Все равно что в моей сегодняшней жизни», – подумалось ему тогда.

Город словно вымер, лишь одинокие такси скучали на перекрестках, напрасно дожидаясь случайных прохожих. Он решил пройтись пешком, хотя за сто рублей можно было объехать весь город. Для него это были не деньги.

«Как сильно изменилась жизнь, отношение к ней, – идя по ночному городу, рассуждал про себя Виктор. – В восьмидесятых годах за пятьдесят копеек можно было объехать на такси весь город. А какие пончики в школьном буфете продавались за пять копеек!» Правда, в то время никто и не думал о далеком будущем. Знали, что каждому рано или поздно воздастся за все, что сделал. По крайней мере, при выходе на пенсию. Но, приезжая раз в год в отпуск на родину, он с удивлением обнаруживал всю ложность тезиса – каждому по способностям и по труду. Его школьные друзья, никуда не уезжая из города, не имея диплома о высшем образовании, не приложив особых усилий, получили за два-три года работы на местном лесном заводике квартиры, понакупили машин и цветных телевизоров. Такой несправедливости Виктор тогда не мог понять, а тем более с этим смириться. Он учился, мотался по дальним гарнизонам, стойко переносил лишения военной службы, а взамен имел лишь угол в общежитии. С раннего утра до позднего вечера люди, оружие, проверки, караулы, разборы происшествий, стрельбы, учения. Круговорот, который не оставлял времени для семьи, не то что для себя. Сознательная взрослая и зрелая жизнь отдавалась в эксплуатацию за государственную квартиру черт знает где, пенсию и бесплатное медобслуживание. Не только военнослужащего, но и заложников, то есть членов его семьи. Такое отношение к военным стало возможным лишь в новой России.

Но жизнь расставила все на свои места. Тогдашние пролетарии в годы перестройки спились, а один его товарищ повесился. Сильный сорокалетний мужчина, за пьянку лишенный водительских прав, повесился дома на крючке от люстры. Но прежде ее снял, аккуратно сложил на кровати и так же буднично, как прием пищи, ушел из жизни. Причина не в потере прав и водительской работы. Можно устроиться и разнорабочим. Человек погиб от одиночества. В один прекрасный момент он понял, что стал никому не нужен. Ни семье, ни государству в лице предпринимателя Лехи. От Лехи, парня на пять лет его младше, неожиданно стал зависеть он сам и его семья, как раньше от директора лесоперерабатывающего завода Ивана Сергеевича. Они его нанимали на работу и платили зарплату, на которую тот содержал семью. Но Иван Сергеевич не нарушал сроков ее выдачи и при встрече непременно справлялся о здоровье жены и детей. Раз в год отправлял в дом отдыха поправить здоровье. У нового же хозяина порядки другие: сколько выдавать денег и когда – его не волновало, на приветствия рабочих он отворачивался, как от навозного запаха. Надоели, наверное, и друзья, опустошенные и бесправные, превратившиеся лишь в собутыльников. Справедливость, по их мнению, восторжествовала, когда после его самоубийства они распустили слух о том, что Леха спутался с его женою. Такое объяснение добровольного ухода из жизни сорокалетнего мужика для них стало вполне закономерным и соответствовало их мировоззрению.

В какой-то момент друзьям Виктора стало тошно жить в бесплатных государственных квартирах, жены от них отвернулись, загуляли или тоже спились. Дети уехали на заработки в крупные города, чтобы, вернувшись лет через десять, повторить жизненный путь своих родителей. Безработица, резкая смена жизненного цикла, неопределенность, неуверенность в своих силах – вот причина их трагедии. Правда, не все сломались под ударами перестройки и гласности. Он же, Виктор, как и некоторые другие, сохранил себя и свою семью. Верил, что помогла именно армия с ее дисциплиной, порядком, ценностью человеческой жизни, заботой о здоровье. Как это ни парадоксально, именно в военной среде, как нигде больше, ценится жизнь человека. В то же время армия учит спокойно расставаться с жизнью. Все ее институты воспитывали бойца, готового идти в бой, не думая о смерти. Только борьба сохраняет человеческое достоинство и вырабатывает иммунитет против опасности. Сохраняет жизнь, но взамен забирает здоровье или что-то другое. Например, любовь и стабильность.

С той встречи прошла неделя. Но Ирина запала ему в душу и сердце. Виктору почему-то очень хотелось верить, что она не та, за кого себя выдает. Что подобное поведение – лишь ширма, маска, за которой скрывается совсем другой человек. Ее глаза снова и снова виделись ему. В них он разглядел, как тогда казалось, похожего на себя человека. Человека ищущего, уставшего и разуверившегося. И в нем опять, как тогда в ресторане, проснулась жалость к этой женщине. Он почувствовал острое желание помочь ей, встать на ее защиту. Но как он мог узнать ее, желания и мысли этой женщины, не познакомившись с ней поближе?

Все же он решил позвонить. Ирина тоже по-доброму откликнулась на его предложение встретиться. Такое поведение лишь укрепило его в мысли обязательно лучше узнать эту женщину. Сначала им двигало простое человеческое любопытство.

Встречу назначили в кафе. Выпили по бокалу вина. Только сейчас он обратил внимание на ее продолговатое лицо и глубоко посаженные глаза, правильной формы нос. Она всегда смотрела прямо в глаза собеседнику.

«Смелая женщина, но бесшабашная», – подумал обо всем этом Виктор.