Смертная чаша весов - Энн Перри Страница 5

– Я вел с вами беседу с позиции присяжных, – сказал он сдержанно. – А теперь я снова консультант суда ее величества. Пожалуйста, назовите мне приглашенных на тот вечер.

Графиня немного успокоилась.

– Да, конечно. Там был граф Лансдорф, но я уже о нем упоминала. Рольф – брат герцогини и чрезвычайно могущественный человек. Он весьма сильно презирает принца Вальдо, считая его слабовольным, и предпочитал, чтобы вернулся Фридрих, – естественно, без Гизелы. Хотя не знаю, из личных ли побуждений он был против нее или потому, что ее возвращение не потерпела бы Ульрика. Она ведь герцогиня…

– Или этого не потерпел бы герцог? – уточнил юрист.

Вопрос показался Зоре очень забавным, и она едва не рассмеялась.

– Полагаю, сэр Оливер, герцог уже давно не противоречит желаниям своей жены. Она умнее его, а он достаточно умен, чтобы это понимать. А кроме того, он слишком болен, чтобы с чем-то не соглашаться или бороться. Но я хотела подчеркнуть сейчас, что Рольф не королевских кровей. И как бы он ни был близок к монархам, в мире всегда будет разница между коронованной головой и той, что без короны. При наличии воли и когда начинается реальная борьба, Ульрика всегда имеет шанс победить, а Рольф слишком горд, чтобы рискнуть начать войну, которую он может проиграть.

– Она так сильно ненавидит Гизелу?

Адвокату было трудно это представить. Должна быть очень глубоко укорененная причина, чтобы две женщины так ненавидели друг друга и одна запретила другой возвращаться в родную страну, даже если это помогло бы делу независимости.

– Да, герцогиня именно так и ненавидит Гизелу, – ответила графиня, – но мне кажется, вы не вполне поняли меня. Она не верила, что Гизела способна помочь Фридриху отстоять независимость. Герцогиня – не дура и не такая женщина, которая может поставить личные чувства выше долга. Теперь я понятно объяснила? Или вы по-прежнему сомневаетесь?

Рэтбоун слегка переменил позу. Почему-то он чувствовал непривычное смущение в обществе этой женщины.

– Я поверю всему только при определенных условиях, мадам. Мне кажется, в ваших словах содержится противоречие. Тем не менее продолжайте. Кто еще присутствовал на том званом вечере, кроме принца Фридриха и принцессы Гизелы, а также графа Лансдорфа и, разумеется, вас?

– Был еще граф Клаус фон Зейдлиц со своей женой Эвелиной, – продолжила фон Рюстов перечислять гостей.

– А какова его политическая позиция?

– Он был против возвращения Фридриха. Мне кажется, Зейдлиц еще не определил свою позицию насчет объединения, но он не верил, что Фридрих снова может поднять наследственную корону без большого недовольства в стране и, возможно, разделения общества, а это пошло бы на пользу только нашим врагам.

– Он был прав? Это действительно могло бы привести к гражданской войне?

– И к еще большим военным заказам лорду Уэллборо? – быстро добавила Зора. – Не знаю. Но мне кажется, более вероятны в таком случае были бы внутренний раздор и отсутствие воли к действию.

– А его жена? К чему и к кому она привержена?

– Только к хорошей и удобной жизни.

Это было грубо, и лицо у графини ожесточилось.

– Понимаю, – кивнул Оливер. – А еще кто был?

– Баронесса Бригитта фон Арльсбах. Герцогиня именно на ней остановила свой выбор для Фридриха до того, как он от всего отказался ради Гизелы.

– Баронесса любила его?

Фон Рюстов как будто удивилась.

– Не думаю. Хотя она так и не вышла ни за кого после этого.

– А каковы ее привязанности и связи? И если б Фридрих расстался с Гизелой, он мог бы со временем на ней жениться и баронесса стала бы герцогиней?

Подобная мысль тоже позабавила Зору, но на этот раз в ее смехе не ощущалось горечи.

– Да. Полагаю, что так и случилось бы, если б он был жив и вернулся домой, а Бригитта сочла своим долгом выйти за него замуж. Она могла бы поступить так в интересах укрепления династии. Хотя, с политической точки зрения, Фридрих, наверное, счел бы целесообразным жениться на более молодой женщине, чтобы произвести на свет наследника. Ведь трон должен быть унаследован. А Бригитта сейчас ближе к сорока, чем к тридцати. Стара для первого ребенка. Однако в стране она очень популярна, все ею восхищаются…

– А с Гизелой у Фридриха не было детей?

– Нет. И Вальдо их тоже не имеет.

– Вальдо женат?

– О да, на принцессе Гертруде. Хотелось бы сказать, что она мне не нравится, но я этого не могу.

И графиня рассмеялась; впрочем, во многом это был смех над самой собой.

– Эта женщина соединяет в себе все, что я ненавижу или нахожу непроходимо скучным, – объяснила фон Рюстов. – Она очень привязана к домашнему очагу, покорна, и у нее ровный, приятный характер. Ее наряды всегда ей к лицу, и она кажется красивой. Кроме того, она со всеми любезна. И всегда точно знает, как надо поступать и что сказать, – и делает именно то, что нужно.

Адвоката такое мнение позабавило.

– И вы все это считаете скучным?

– Невероятно. Спросите любую женщину, сэр Оливер! Если она будет честна, то скажет, что такое существо – это просто вызов людям обыкновенным.

Рэтбоун сразу же подумал об Эстер Лэттерли, независимой, несговорчивой и определенно вспыльчивой, когда она распознает в ближних глупость, жестокость, трусость или лицемерие. Он не мог представить ее покорной по отношению к кому бы то ни было. Эстер должна была казаться просто кошмарной женщиной военным чинам, когда работала в госпиталях. Тем не менее юрист поймал себя на том, что улыбается при одной только мысли об этой женщине. Она, наверное, согласилась бы с Зорой.

– Вы сейчас подумали о ком-то, кого любите, – прервала его мысли фон Рюстов, и Оливер опять почувствовал, что краснеет.

– Так скажите же, почему, несмотря ни на что, Гертруда вам все-таки нравится? – с некоторой поспешностью откликнулся он.

Графиня весело рассмеялась при виде его смущения.

– А потому, что у нее превосходное чувство юмора. Вот и всё. И еще одно: очень трудно не любить кого-то, кому ты нравишься и кто понимает, что жизнь абсурдна, однако получает от нее удовольствие.

Рэтбоун вынужден был согласиться с Зорой, хотя ему и не слишком этого хотелось. Все это волновало его, лишало равновесия, и он снова вернулся к вопросу, на который его собеседница пока не ответила:

– А чего желает сама Бригитта? Есть ли у нее привязанности, обязательства? Хочет ли эта дама независимости или она сторонница объединения? Желает ли она стать герцогиней? Хм… может быть, я задал вам глупый вопрос?

– Нет, совсем не глупый. Не думаю, что Бригитта мечтала бы стать герцогиней, но она согласилась бы, считая это своим долгом, – ответила Зора, и смешливости ее как не бывало. – Из общественных побуждений она бы желала, чтобы Фридрих вернулся и возглавил борьбу за независимость. Из личных же мотивов Бригитта, наверное, предпочла бы, чтобы он оставался в изгнании. Это избавило бы ее от унизительной необходимости выйти за него замуж, в случае если б страна желала этого брака.