Челюсти пираньи - Владимир Гурвич Страница 5

Я уже с другим чувством осмотрел комнату. Не знаю, сколько времени мне предстоит тут пробыть, но по крайней мере условия, в которых я буду находиться, вполне подходящие.

— Пойдемте дальше, — вывела меня из созерцательного состояния Ланина.

Мы подошли к соседней двери. Она открыла ее и попросила меня следовать за ней. Я оказался совсем в другой комнате, чуть ли не раза в три больше, чем моя. Обставлена она была чудесной мебелью. Но мое внимание больше всего привлекла большая двуспальная кровать — настоящее произведение искусства.

— Это моя спальня, — пояснила Ланина. С вашей комнатой она связана переговорным устройством. — Она быстро взглянула на меня. — Вы хотите меня о чем-то спросить?

— В общем да.

— Вы хотите знать, сплю ли я тут одна или со своим мужем?

— Да, коли вы замужем…

— Я замужем, но Эрнест почти тут не ночует. Он не жалует этот особняк, у нас в городе есть квартира, он там чаще всего и спит. А теперь я вас познакомлю с еще одним обитателем этого дома. Вернее даже с двумя.

Мы миновали несколько комнат, пока не остановились у одной из дверей. Перед тем, как войти, Ланина несколько секунд прислушивалась к доносившимся оттуда звукам.

Это была детская, на покрытом ковром поле лежал мальчик лет пяти. Увидев мать, он вскочил и устремился к ней. Ланина прижала к себе ребенка.

— Познакомься, Артур, это дядя Саша. Он теперь будет жить у нас в доме.

— Моего дедушку тоже звали Сашей, — сказал малыш.

Я взглянул на его мать и увидел, как затуманились ее глаза.

— Будем знакомы, — протянул я руку мальчику. — Какие игры ты любишь?

— Те, что на компьютере.

— Его от компьютера не оттащишь.

Эти слова произнесла пожилая, но подвижная женщина. Для наших широт у нее было необыкновенное лицо, очень смуглое, обрамленное кольцом густых, черных, как смола, волос.

— Это донна Анна, моя любимая няня, а сейчас няня моего сына. — Ланина обняла ее и поцеловала в щеку. — Не удивляйтесь, ее все зовут донна Анна, потому что она наполовину испанка.

Женщина улыбнулась мне.

— Вы тоже можете называть меня так.

— С удовольствием, — согласился я, при этом думая, что в молодости она была удивительно хороша, и мужчины должны были виться над ней, как пчелы над цветком.

— Все спокойно? — спросила Ланина свою бывшую няню.

— Да, никто не приходил.

Ланина несколько минут поговорила с сыном, затем едва заметно сделала мне знак головой, и мы вышли. Мы снова оказались в кабинете.

Она села за письменный стол.

— Мне надо просмотреть некоторые документы, — сказала она. — Необходимо подготовиться к заседанию Совета. Возможны любые неожиданности.

— Пожалуйста, готовьтесь, — проговорил я, — но если вы не возражаете, я бы хотел сделать тут небольшой обыск.

Она удивленно посмотрела на меня, затем выражение ее лица изменилось.

— Вы полагаете, что тут может быть…

— Надо проверить.

— Проверяйте.

Мне понадобилось пятнадцать минут, чтобы обнаружить «жучок». Он был запрятан в массивном чернильном приборе. Кто-то аккуратно отвинтил нижнюю крышку, вставил туда приборчик и вернул панель на прежнее место. Я продемонстрировал Ланиной свою находку и приложил палец к губам. Головой я показал, что нам нужно выйти из помещения.

Я предпочел говорить с ней на улице; кто знает, может быть, весь дом нафарширован этими штучками.

— Надеюсь, вы уже поняли, что кто-то регулярно прослушивал разговоры вашего отца. У нас есть два варианта: либо убрать «жучок», либо оставить. В первом случае вы будете чувствовать себя свободно, зато во втором мы можем дезинформировать наших противников. За вами выбор?

Ланина посмотрела на меня.

— Я вас назначила советником по вопросам безопасности, вот и советуйте. А я приму решение.

— В таком случае я советую пока оставить «жучок» на прежнем месте. — Я огляделся по сторонам. — Знаете, что меня больше всего интересует в данной ситуации: где пункт прослушивания разговоров? Я знаю тип этого «жучка», его диапазон действий не больше километра, а то и меньше. Это означает, что где-то неподалеку оборудована специальная станция.

Ланина наморщила лоб.

— Не представляю, где она может быть. Кругом частные дома, я, правда, плохо знаю, их владельцев, так как здесь не приняться знакомиться. Но это все солидные люди.

— А кто-нибудь из членов Совета Директоров живет в этом поселке?

— Да, Илья, то есть Илья Борисович Орехов, — быстро поправилась Ланина. — Его дом на этой же улице, только на другом конце.

— И какое расстояние отсюда?

— Метров пятьсот. Но я не думаю, что это он, любой другой, но не он.

— Почему вы так думаете?

Мне показалось, что Ланина на секунду замялась, а на ее лице промелькнуло странное выражение.

— Когда вы познакомитесь с ним, вы поймете, почему я так думаю лучше всех моих объяснений.

— Ладно, однако давайте не будем никого окончательно исключать из списка подозреваемых. Мой опыт подсказывает, что до конца верить нельзя никому. Подчас люди поступают вопреки своему желанию и даже природе под давлением неизвестных нам обстоятельств.

— Хорошо, я учту ваши слова. Я подумала и решила, что «жучок» мы пока снимать не будем. Если я вас правильно понимаю, эта сейчас единственная ниточка.

— Кажется, это так.

— А сейчас, извините, но я, в самом деле, должна познакомиться с бумагами. Встретимся за ужином в восемь часов. Вы можете осмотреть дом или делать все, что вам угодно.

Я проводил Ланину взглядом, затем поднялся на второй этаж и оказался в своих новых апартаментах. Надо отдать должное моему работодателю: он постарался, и комната производила весьма приятное впечатление. Кровать манила своей шириной и мягкостью; не раздеваясь, я упал на покрывало. Спать на этой перине будет замечательно, а сны приходить — только хорошие.

Немного повалявшись на мягком ложе, я встал с кровати. Пришло время сделать первую оценку ситуации. Я так поступал всегда, когда принимался за новое дело. Однако положение, в котором я находился, было весьма неопределенное, обычно я расследуя преступление, а тут оно еще только готовится, если вообще готовится, а не является плодом воображение испуганной дамочки, наследницей отцовых миллионов? Да, но ведь Ланина-то убили и первый улов в виде «жучка» в его бывшем кабинете уже мною пойман. Значит, кто-то все-таки ведет свою игру. А раз так, то рано или поздно последуют в ней и ходы.

Я решил, как мне советовала моя новоявленная хозяйка, осмотреть дом. Я исходил его вдоль и поперек, мысленно отметил все заинтересовавшие меня места. Я пытался представить, как совершилось убийство: кто-то спустился со второго этажа, вошел в кабинет к Ланину и застрелил его. Но выстрела никто не слышал. И убийцу никто не видел, хотя дом был полон народу. Предположим, пистолет был с глушителем, но почему убийца был таким, то ли уверенным, то ли беспечным, что не побоялся оказаться замеченным? Или он знал, что его никто не увидит? Но каким образом он создал такую благоприятную для себя возможность? Не очень понятно.