Хороните своих мертвецов - Луиз Пенни Страница 5

Арман Гамаш устроился на потертом кожаном диване под статуей генерала Вольфа. Кивнув пожилому человеку, сидевшему напротив, он вытащил из сумки письма. После прогулки по городу с Эмилем и Анри Гамаш вернулся домой, взял свою почту, собрал записки, сунул их в сумку, а потом вместе с Анри отправился вверх по холму.

В тихую библиотеку Литературно-исторического общества.

Гамаш взглянул на плотный конверт, лежащий рядом с ним на диване. Ежедневная корреспонденция из управления в Монреале пересылалась в дом Эмиля. Вот и на сей раз агент Изабель Лакост рассортировала почту и отправила ее с сопроводительной запиской.

«Дорогой шеф!

Рада была поговорить с Вами. Завидую Вашим нескольким дням в Квебеке. Я все время говорю мужу, что нужно отвезти детей на карнавал, но он утверждает, что они еще слишком маленькие. Может быть, он прав. Но дело в том, что мне самой очень хочется.

Допросы подозреваемого (так трудно называть его подозреваемым, когда есть полная уверенность) продолжаются. Я не слышала, что он говорит, если он вообще что-то говорит. Как Вы знаете, была организована Королевская комиссия. Вы уже давали показания? Я получила вызов на завтра. Не знаю, что им говорить».

Гамаш на минуту оторвался от записки. Агент Лакост, конечно, скажет им правду. Так, как она ее понимает. Выбора у нее нет – ни характер, ни жизненный опыт не позволят ей ничего иного. Перед отъездом он приказал всему управлению сотрудничать с комиссией.

Как сотрудничал сам Гамаш.

Он вернулся к записке.

«Никто не знает, к чему это приведет и чем кончится. Но подозрения есть. Атмосфера напряженная.

Буду Вас информировать.

Изабель Лакост».

Такое тяжелое – не удержать – письмо медленно опустилось ему на колени. Гамаш уставился в пространство, и перед его мысленным взором замелькало лицо агента Лакост. Ее образ то возникал, то исчезал. Она смотрела на него и, казалось, кричала что-то, хотя он и не мог разобрать что. Он почувствовал, как ее маленькие сильные руки ухватили его за голову, увидел, как она подалась к нему, как шевелятся ее губы, как пристально смотрят глаза, пытаются что-то донести до него. Он почувствовал, как ее руки сдергивают бронежилет с его груди. Увидел на них кровь, увидел выражение ее лица.

Потом увидел ее снова.

На похоронах. Скольких тогда провожали… Она стояла в одном ряду с другими агентами знаменитого отдела по расследованию убийств Квебекской полиции, а он – во главе этой скорбной колонны. Хоронили тех, кто был под его началом и погиб в тот день на заброшенной фабрике.

Гамаш закрыл глаза и глубоко вздохнул, вдыхая терпкий библиотечный дух. Дух былых веков, стабильности, спокойствия и мира. Старомодной полировки, дерева, слов в потертых кожаных переплетах. Ощутил он и собственный слабый запах розовой воды и сандалового дерева.

И он подумал о чем-то хорошем, о чем-то приятном, о какой-то тихой гавани. И нашел все это в Рейн-Мари, вспомнив ее голос в телефонной трубке. Веселый. Домашний. Уютный. Гамаш разговаривал с ней сегодня чуть раньше. Их дочь Анни придет на обед вместе с мужем. Нужно прикупить что-нибудь, полить цветы, прочитать пришедшие письма.

Он видел ее по мобильнику в их утремонской квартире, у книжного шкафа: солнечная комната полна книг, периодики и уютной мебели, повсюду порядок и покой.

В их квартире было спокойствие, как и в самой Рейн-Мари.

И он почувствовал, что его сердце успокоилось, дыхание стало глубже. Набрав в легкие побольше воздуха, он открыл глаза.

– Ваша собака не хочет водички?

– Простите? – Гамаш тряхнул головой и увидел пожилого человека – тот сидел напротив Гамаша и показывал на Анри.

– Я когда-то приходил сюда с Симусом. Я читал, а он лежал у моих ног. Как и ваш пес. Его как зовут?

– Анри.

Услышав свое имя, молодая овчарка села, насторожилась, громадные уши зашевелились, как радары, ловящие сигнал.

– Умоляю вас, месье, только не говорите «мячик» – тут его уже будет не удержать.

Человек рассмеялся:

– Симус возбуждался каждый раз, когда я говорил «книга». Он знал, что мы идем сюда. Похоже, ему это нравилось даже больше, чем мне.

Гамаш приходил в эту библиотеку каждый день вот уже почти неделю, и, если не считать разговоров шепотком с библиотекаршей, которая помогала ему искать малоизвестные книги о битве на Полях Авраама, прежде он ни с кем тут не разговаривал.

Было таким облегчением не говорить, не объяснять, не чувствовать, что объяснение желательно и даже обязательно. Все это никуда не денется, вскоре вернется. Но пока он искал и находил покой в этой безвестной библиотеке.

Хотя Гамаш не первый год приезжал к своему наставнику и считал, что хорошо знает Старый город, однако здесь он не бывал ни разу. Даже не замечал здания библиотеки среди других красивых домов, церквей, монастырей, школ, отелей и ресторанов.

Но здесь, прямо на рю Сен-Станисла, где стоял старинный дом Эмиля, Гамаш обнаружил святилище в английской библиотеке, среди книг. А где же еще?

– Он хочет водички? – повторил свой вопрос старик.

Он явно старался помочь, и хотя Гамаш не думал, что Анри чего-то надо, он сказал: да, спасибо. Они вместе вышли из библиотеки, прошли по отделанному деревом коридору, мимо портретов прежних глав Литературно-исторического общества. Казалось, что библиотека обросла своей собственной историей.

Это придавало ей некую ауру спокойствия и стабильности. Впрочем, Старый город, огороженный толстой стеной, почти весь был такой. Единственный город-крепость в Северной Америке, город, защищенный от нападения.