Балтиморский блюз - Лаура Липман Страница 5

Тесс покачала головой, и официантка гордо удалилась. Рок был убежденным сторонником идеи, что специально сбалансированная диета помогает лучше росту мышц, но всякий раз ему приходилось пересматривать набор заказываемых блюд. Одно время он употреблял в пищу исключительно мясо, но ел он его в огромных количествах, да еще с пищевыми добавками, способствовавшими увеличению веса. Но надо было отдать ему должное, он никогда не объедался ради удовольствия и не всегда воздерживался от алкоголя. Единственным его пороком был кофе, который он потреблял в качестве тонизирующего напитка. Все полки у него на кухне были заставлены полными или уже опустошенными кофейными банками и упаковками. Ни телевизор, ни музыкальный центр, ни микроволновку он так и не удосужился купить себе, но зато на самом видном месте и всегда под рукой стояла у него французская кофеварка эспрессо. В шкафах были сложены различные сорта кофе в зернах, и кажется, только он один еще до сих пор не понимал, почему он страдает бессонницей.

Завтрак подали довольно быстро. Тесс никогда не начинала свой день с мясных блюд. Она вообще заказывала мясо только в том случае, когда чувствовала себя слишком голодной, но, по представлениям Рока, мясо — строительный материал для его организма, который постоянно нуждался в восполнении энергии. Он ел с такой скоростью, что когда она только-только приступила ко второму кольцу, он уже перешел от мюсли к последнему блюду — оладьям.

— Вот, возьми, — сказал он, смяв в руках салфетку, и бросив Тесс конверт, который она ловко поймала, полагая, что это был чек. Но она ошиблась. Внутри конверта лежала только небольшая фотография Авы и клочок бумаги с телефонными номерами, адресами, указанием времени, когда Ава начинала и заканчивала свою работу, и где были записаны те места, которые она чаще всего посещала — спортзал в Федерал Хилл, бар рядом с офисом и итальянский ресторан, пользовавшийся далеко не самой лучшей репутацией в городе из-за слишком плохо приготовленных блюд иностранной кухни.

— Забавно, — заметила Тесс, изучив записи.

— Что?

— Ты уже выполнил часть моей работы. А как насчет непредвиденных расходов?

— Не стесняйся включать их в счет, если это будет необходимо, — ответил Рок.

— Ну, хорошо, все-таки мне бы не хотелось, чтобы ты думал, что я берусь за это только ради заработка. Если так, то мне, откровенно говоря, проще заниматься пиаром.

Что-то мешало Тесс спокойно приняться за выполнение этого заказа. И дело было даже не в щекотливой подоплеке ситуации и не в дружеских отношениях с Роком. Он выслушал ее очень серьезно, без улыбки, но возражений не принял.

Выйдя из кафе, они распрощались. Тесс, жизнь которой сложилась так, что ей приходилось работать со своими многочисленными родственниками, по сути своей, всегда чувствовала себя абсолютно одинокой.

А что касается Рока, то у него возникли свои проблемы. Делиться ими с Тесс он то ли стеснялся, то ли не считал нужным. Быстро перейдя улицу, он направился вверх по Бродвей-стрит в сторону медицинской школы, где никто не знал его под именем Рока, ибо там он снова становился Дэррилом Пакстоном.

Тесс тоже перешла улицу и отправилась в прямо противоположный конец проспекта, свернув затем на Шекспир-стрит. Проходя мимо какого-то дома, она осторожно заглянула в раскрытое окно. Было около восьми утра, и незнакомые люди, нормальные люди, как она думала о них, только-только встав с постели, собирались завтракать, принимали ванну или просматривали свежий номер «Маяка». Наверное, она и сама мечтала оказаться на их месте. Она бы хотела жить ничем не примечательной, но столь уютной и тихой жизнью, какой жила большая часть населения Балтимора. Муж, ребенок, гостиная и столовая. На деле же все выходило иначе. Иногда родственники, или друзья, или ее последний приятель и готовы были предоставить ей место рядом с собой за обеденным столом, но любая их попытка как-то «одомашнить» ее только усиливала у Тесс ощущение бездомности и отчуждения. Если она оставалась ночевать у тети, то чувствовала себя страшно неуютно, когда ей приходилось сидеть утром за столом в халате и есть яичницу или те же оладьи.

Шекспир-стрит плавно перешла в Бонд-стрит, на которой и жила Тесс. Она остановилась и уныло посмотрела на здание, которое она называла своим домом, — неуклюжее, длинное, построенное из темно-красного кирпича с пожелтевшей лепниной. Вход в книжный магазин тети находился рядом. Стекла в окне тускло поблескивали в утреннем свете, и сквозь них были видны книги, расставленные на полках. Зеленые, желтые, красные переплеты, они наводили Тесс на мысли о коробке с драгоценностями. Над дверью красовалась такая яркая надпись, что буквы ее казались объемными, почти трехмерными, «Книги для женщин и детей». А чуть ниже тянулась другая, кривая и корявая — «Специализированный книжный магазин».

Пожалуй, еще никто никогда не видел магазина, где продавались бы книги исключительно для женщин и детей. Но тетушка Кэтрин, или Китти Монаган, думала иначе. Умников, которые критиковали эту надпись, она на дух не выносила. В течение двадцати лет она работала в школьной библиотеке. На пенсию ей пришлось уйти довольно рано: одна из родительниц написала жалобу, что в библиотеке выдают детям безбожные сказки, которые способствуют укреплению веры в Сатану и распространению оккультизма.

Такова была официальная и краткая версия ее увольнения. Другая же, более длинная, носила, так сказать, «растительный» или даже «овощной» характер. Китти накричала на какую-то мамашу, которая не вовремя прицепилась к ней, возмущаясь по поводу «Джека и Бобового стебля». Эта женщина уверяла, что детская сказка способна подвигнуть ребенка на антисоциальные поступки и является апологией воровства и разбоя. Китти пропустила этот выпад мимо ушей, а администрация поспешила ее уволить. Видимо, власти наотрез отказались признать, что родители тоже не всегда правы. Разумеется, тетушка подала судебный иск, требуя компенсации за такую несправедливость. Впоследствии к делу добавился еще ряд ранее неизвестных фактов. Выяснилось, что разгневанная дама пригласила Китти к себе на работу в теплицу, где упаковывали свежие овощи на продажу, и там обрушила на ее голову кочан капусты и целый мешок свеклы в отместку за то, что библиотекарша не соглашалась с ее мнением о вредоносности детских сказок. В качестве орудия защиты тетушка выбрала брюкву и очень успешно попала ею в цель, после чего и разразился крупный школьный скандал.

— Это была вынужденная мера, самозащита и ничего больше, — часто повторяла она, вспоминая свое прошлое.

К счастью, в суде этот аргумент был воспринят благосклонно. Балтиморское управление по среднему образованию вынуждено было выплатить Китти компенсацию, на которую та и приобрела у родителей Тесс небольшую аптеку, когда семья их уже находилась на грани банкротства.

Тетка перестроила купленное помещение, превратив одну часть в магазин, а другую — в собственную квартиру. Со временем и верхний этаж стал ее собственностью. Не обладая особым дизайнерским талантом и будучи достаточно ленивой, Китти многое оставила на своем прежнем месте, например, до сих пор в магазине стоял автомат с газировкой, который приносил магазину неплохой доход, частенько превышавший прибыль от продажи книг. Кстати, лучше всего продавалась детская литература. На последнем месте по спросу оказывалась женская литература — феминистические брошюрки, эротические романы и прочий вздор. Но среди всего этого хлама порою попадались произведения и авторы совершено «нетематические» — Апдайк или Филипп Рот.