Две головы лучше - Светлана Алешина Страница 5

– Нет, Сашка, все это надо бы переварить. Ты – частный детектив… Это уже выходит за пределы моего понимания! Ты же классная переводчица!

– Ага, классная, – хмыкнула я. – Может быть, ты мне подскажешь, где у нас хорошо зарабатывают переводчики? Вот я и сменила профессию. Так что у вас за странные «междусобойчики» с господином Барышниковым? Я никак не могу представить вас вместе.

– Долгая история, честное слово, Саша! Но мы никого не собираемся грабить. Просто тайна эта не моя.

– Не надо меня интриговать, а? – попросила я. – В конце концов, я же не собираюсь сдавать тебя властям. Просто скромно сообщу Ирине Тимофеевне, что ты не вор. Не террорист. Ходишь к Барышникову попеть романсы и арии из «Князя Игоря».

– Что-то в этом роде, – рассмеялся он. – Пойдем в кафе, выпьем по чашке кофе. И я тебе расскажу, чем я занимаюсь, только под большим секретом, ладно?

В это время мимо нас снова прошествовала «кожаная леди», возвращающаяся из мини-маркета. К моему удивлению, пакетик в ее руке был полупустым – впрочем, может быть, она просто следит за весом?

Я вздохнула. Как бы мне все-таки собраться с силами и сесть на диету?

У меня с этим как-то не получалось. Все мои благие порывы уже вымостили мне прямую дорогу в ад. А вот эта леди обладает неплохой фигурой и старается держаться в форме, что весьма похвально. Не то что Александра Сергеевна, которая потребляет огромное количество калорий в виде кофе.

Хотя почему это я решила, что «кожаная красавица» не несет в своем пакетике именно кофе?

«Или ручную гранату», – подумала я, хихикнув про себя, продолжая наблюдать за этой особой.

Она вошла в подъезд.

Я снова спрятала фотоаппарат и с сомнением посмотрела на дом.

Торчать тут мне уже надоело, к тому же я немного замерзла. Предложение Аристова показалось мне весьма заманчивым.

– Ладно, в конце концов, ты мне все расскажешь, и я составлю «докладную записку» с твоих слов, – смирилась я с отсутствием душевной твердости.

Дурацкое задание, а «каков вопрос – таков ответ», успокоила я свою не очень-то проснувшуюся совесть.

– Пошли?

Я посмотрела на Сережку.

Он вдруг застыл, глядя в глубь улицы с таким восхищенно-умиленным выражением, что я невольно обернулась.

Девушка, идущая по переулку, была само очарование. Огромные сияющие бирюзовые глаза были густо окаймлены черными длинными ресницами, а короткая стрижка делала ее похожей на юную Одри Хепберн.

– Маринка, привет, – почти сдавленно, но храня в обертонах голоса нежность, проговорил Аристов.

Она остановилась на одно мгновение, и черты ее лица, до этого напряженные, расслабились в легкой улыбке.

– Привет, Сереженька, – пропела она.

Голосок у нее был удивительный – мне показалось, что в воздухе рассыпались и погасли звезды-колокольчики.

– Ты к нему?

– Ага, – кивнула она и, скорчив очаровательную гримаску, призналась: – Так не хочется! Ты принес текст?

– Да, – немного неуверенно сказал он. – Ты долго у него собираешься быть?

– Не знаю, – пожала она плечиком.

– Если успеешь, мы будем в кафе.

– Ты нас, может быть, познакомишь? – встряла я в разговор.

– Ах да. Это Саша. Моя однокурсница. А это… Марина. Она из консерватории.

– Очень приятно, – улыбнулась девушка, и я позавидовала белизне и ровности ее зубов. – Я постараюсь побыстрее избавиться от Барышника. На всякий случай подождите меня там полчасика, ага?

Мы согласились.

Она исчезла за дверью, а Сережка все стоял на месте. Его глаза были мечтательными, будто перед ним уже возникли картины их безоблачного будущего с Мариной.

– Пойдем, – дернула я его за рукав. – А то ты мне ничего не успеешь рассказать!

* * *

– В общем, я пишу всю эту смурь, а Маринка музыку, – рассказывал он мне уже в кафе. – Если честно, меня и самого тошнит. Но он платит хорошо, и мы могли бы тихо радоваться…

– Кстати, что он за тип, этот Барышников?

– Не знаю. Ничего определенного. Он неприятная личность, даже внешне… Как будто провел всю жизнь на зоне. Но это не так. На самом деле он закончил отделение народных инструментов в музыкальном училище и играл на аккордеоне в оркестре. Кажется, аккомпанировал какому-то хору – в общем, у него вполне респектабельное прошлое. Потом понял, что в моду вошел «блатняк», и решил попробовать себя в роли звезды шоу-бизнеса. Как ни странно, у него это получается! Вот только с песнями плоховато. Петь «народные-хороводные» уже не актуально, их почти все распевают – даже эстрадные звезды. Вот он и начал сам тужиться, да ничего пристойного не получилось. Я сидел без работы, и когда мне предложили этакую «халяву», я не отказался. Сначала я просто чумился от души, потом мне начало все надоедать, но поезд уже ушел. Маринке проще, она лепит свои три «задушевных» аккорда, а моя голова уже устала от тюремной специфики. Так что последний опус я отнес не свой. Вийона.

– Что?!

– Да из «Баллад на цветном жаргоне». Эти, знаешь? «Уж коль моргнут «Атас! Менты!», не жди, чтоб повторили «Шуба!»…»

– О черт! – вскричала я. – Где ты их раздобыл? Я не могу выпросить их у Карцева!

– Я тебе дам, – пообещал он.

– Слушай, – дошло до меня, – ты же рискуешь! А если это обнаружат?

– Те, кто слушает эти песнюшки, не читают Вийона, – отпарировал он. – И наоборот!

– Все равно, – покачала я головой. – «Красавцы, розы с ваших шляп вам снимут вместе с головою, коль в краже уличат…»

– Не страшно, – рассмеялся он. – Никто этого не заметит. Тем более что в данный момент Барышников правит «мой» текст в собственном вкусе. Не думаю, что после его правки кто-то узнает Вийона!

– Ладно, в конце концов, твое дело, – сказала я. – Спасибо, что просветил меня насчет опасений барышниковских соседок. Так им и объясню, что ты помогаешь «великоблатному маэстро» с текстами…

– Лучше скажи, что я их ретуширую, – взмолился он. – Не отнимай у бедняка кусок хлеба с маслицем!

– Да успокойся ты, – отмахнулась я. – Я найду, что сказать старушенциям!

Мне было уже пора.

– Ты остаешься? – спросила я у него.

Он посмотрел на часы и кивнул:

– Да, я дождусь Маринку. Хотя, конечно, ждать придется долго…

– Нет, – я показала на дверь. – Она уже тут. Так что пока, звони, если будут проблемы…

Я сунула ему в карман визитную карточку.

Марина стояла в дверях, напряженно всматриваясь в полумрак кафе. Наконец она нас увидела и быстрыми шагами пошла к нашему столику.