Страсти по Веласкесу - Валентина Демьянова Страница 5

Я покорно опустилась на продранное сиденье, сложила руки на коленях и замерла. Дарья написала несколько строк, потом вдруг подняла голову и тревожно спросила:

— Что случилось? Ты сама на себя не похожа.

— Неужели так заметно? — вяло откликнулась я.

— Другим, может, и не заметно, но я-то тебя хорошо знаю. Это ж надо! Пришла и сидит молча, словно сиротка. Рассказывай, что у тебя стряслось.

— По большому счету, ничего трагического. Просто получила по Интернету письмо, и оно меня расстроило.

— И что в нем было?

— Предложение. Требуют разыскать картину.

Дарья удивленно вздернула брови:

— Ты правильное слово употребила? Не просят, а именно требуют?

— Да, — хмуро откликнулась я и процитировала по памяти: «Поручаю найти картину Веласкеса «Христос в терновом венце», незаконно изъятую в 1924 году у княгини Екатерины Павловны Щербацкой. В расходах не лимитирую, в случае успеха гарантирую оченьщедрое вознаграждение».

— И что?

— А то! Не нравится мне это послание!

— Чем? — невозмутимо поинтересовалась подруга.

— Всем! — взвилась я. — Это не просьба и не предложение! Это приказ!

— Ну, ты преувеличиваешь! Не спорю, изложено очень сухо и лаконично. Можно было бы, конечно, написать и полюбезнее, но, возможно, автор письма человек деловой и не привык тратить время на пустые слова. Вот и ограничился только сутью.

— Деловой, говоришь? — фыркнула я. — Деловые люди не имеют привычки рассылать анонимные сообщения. Они обычно подписываются и оставляют координаты, по которым с ними можно связаться.

— А тут?

— А тут и близко ничего нет! Эта сволочь все свои данные закодировала. Вместо слов цифры проставила!

— Может, кто из подростков пошутил? — высказала предположение Дарья, но уверенности в ее голосе я не услышала.

— Ты сама-то хоть веришь в то, что говоришь? — раздраженно фыркнула я.

— Не очень. Язык письма явно не подростковый. Писал взрослый человек.

— Вот и я так думаю. И потом! Откуда этот «подросток» вообще обо мне знает? Где взял мой адрес? Никому постороннему я его не сообщала. Он вообще известен ограниченному кругу лиц. Только вот какая странность: я обзвонила их, и все они в один голос заявили, что ничего подобного мне не посылали.

— И какие у тебя предложения?

— Никаких. Одна неясная тревога.

— Так в чем же дело? — Дарья пожала плечами. — На мой взгляд, предложение просто классное. Тебя просят выполнить привычную работу за щедрое вознаграждение. О таком можно только мечтать, а ты психуешь.

— Все ты правильно говоришь, — тоскливо вздохнула я. — Только эта сволочь меня слишком хорошо знает… Просто отлично! Видишь, как он послание составил? «В расходах не лимитирую, в случае успеха гарантирую оченьщедрое вознаграждение». Разве я могу от такого отказаться? Да ни в жизнь! И он это отлично знает, гад!

— Почему «он»? А вдруг это «она»! — вяло возразила подруга.

— Да это я просто так сказала. Он, она… мне без разницы! Беда в другом… Можешь смеяться, но мне кажется, что это провокация.

Лицо у Дарьи вытянулось от удивления. Другой реакции от своей здравомыслящей подруги я и не ожидала.

— Можешь не смотреть на меня так! Сама понимаю, что выгляжу полной дурой. Но у меня нехорошее предчувствие, и ничего с этим я поделать не могу!

— Успокойся и объясни толком, — попросила Даша.

Я глубоко вздохнула, пытаясь обрести ровное состояние духа, и сказала:

— Мне кажется, что меня хотят втянуть в историю. Меня не покидает ощущение, что здесь что-то нечисто, и что именно по этой причине заказчик не оставил своих координат. А чтобы я не насторожилась и не отказалась, предложение сделали на таких замечательных условиях. Очень заманчиво. Никаких ограничений в расходах, щедрое вознаграждение по окончании работы. — Мой голос упал до шепота. — Да, кто-то слишком хорошо меня знает…

— А ты не усложняешь? — с сомнением произнесла Дарья. — Зачем так мудрить, если можно поступить проще? Например, встретить тебя ночью во дворе и покалечить? А то и вовсе убить?

— Знаешь, я над этим тоже думала. А может, такой путь для него слишком примитивен?

— Ты кого-то подозреваешь? — спросила Даша.

Я неопределенно пожала плечами.

— Павла Ивановича?

Ее предположение было настолько неожиданным, что я изумленно моргнула:

— Как тебе такое в голову могло прийти?

— Не знаю… но ведь пришло же.

— Павел Иванович? — протянула я и задумалась.

Бывший шеф был в моей жизни человеком, который многое для меня сделал. Попросту говоря, он подобрал меня, голенастую, худую и голодную, на Курском вокзале. В тот день моя мать привела в дом очередного хахаля. Они хорошенько выпили, пришли в игривое настроение, и ухажер, подзуживаемый моей развеселой мамашей, стал ко мне приставать. Мне это здорово не понравилось, и, не раздумывая долго, я треснула его подвернувшейся под руку разделочной доской, после чего сбежала. Идти мне было некуда, на улице стоял холод, и я отправилась на вокзал. Устроилась в зале ожидания на скамейке и задремала в тепле.

Павел Иванович появился в тот момент, когда пьяный хулиган волок меня за руку на улицу. Стояла глубокая ночь, в зале ожидания кто спал, кто делал вид, что спит, и в результате Павел Иванович оказался единственным, пожелавшим вмешаться в вокзальный скандал. Поскольку он никогда не ходил один, то сила оказалась на его стороне, и меня моментально оставили в покое. Впоследствии я не раз допытывалась, почему он не прошел тогда мимо, но ответ был всегда один: пожалел. Я в бескорыстную доброту тогда не верила и первое время держалась настороженно. Честно говоря, не ушла только потому, что податься было некуда. Ну, и еще потому, что меня там кормили. Первое время я ела без остановки и все не могла наесться досыта.

Павел Иванович держался хоть и доброжелательно, но отстраненно. Все больше молчал и присматривался. Прошло около месяца, прежде чем состоялся наш памятный разговор, который определил мою дальнейшую жизнь.

— Аня, мне нужна помощница. Предлагаю тебе ею стать.

— А вы кто? — растерялась я.

— Искусствовед. Занимаюсь антиквариатом и произведениями искусства.

— Значит, и я стану искусствоведом? — восхитилась я, в свои неполные шестнадцать лет не понимая толком значения этого красивого слова.

— Нет, — усмехнулся Павел Иванович. — Из тебя я сделаю специалиста… широкого профиля, если, конечно, ты окажешься старательной ученицей. Природные задатки у тебя имеются, но их нужно еще развивать. К тому же ты абсолютно необразованна.