Прощание по-английски - Марина Серова Страница 5

Юрий осторожно опустился на краешек стула. Несмело протянул руку и налил в чистую чашку безнадежно остывший кофе. Отхлебнул и поморщился.

— Горько… Извините, я не успел позавтракать. Сергей Вениаминович встает рано, и рабочий день у нас начинается около семи утра. Я еще не привык, ведь всего неделю работаю. Пойдемте в дом, я покажу комнату, где вы будете жить.

— Подождите. Юрий, мне нужно с вами поговорить. Скажите, сколько человек живет в поместье?

— В Шишках? — автоматически переспросил секретарь и тут же совершенно по-детски прикрыл рот ладошкой.

— Значит, так вы зовете поместье господина Шишкина? — усмехнулась я.

— Да его все так зовут, — смущенно пояснил Юрий. — Между собой, понимаете?

— Ну, так сколько человек в Шишках? Включая обслуживающий персонал, охрану и всех остальных.

Юра завел глаза к потолку и принялся перечислять:

— В доме проживают Сергей Вениаминович с дочерью. Сейчас в поместье гостит иностранец, однокурсник Виолетты Сергеевны. Из постоянно проживающих могу назвать домоправительницу Лилию Адамовну и медсестру Оксану. Остальной персонал приходящий — рано утром приезжает, вечером разъезжается по домам. Кто-то живет в окрестных поселках, кто-то ездит из самого Тарасова. Повар, стюард, шофер, две горничные, две помощницы Лилии Адамовны, посудомойка, конюх, егерь, четыре охранника… они работают посменно… Кажется, все.

Юра уставился на меня глазами преданного пуделя. Эк его тут… вышколили! Видимо, мальчик очень хотел получить работу у миллионера Шишкина и теперь держится за нее обеими руками…

— А вы, Юра?

Молодой человек улыбнулся. Улыбка у него оказалась как у Гагарина — она совершенно преобразила его заурядное лицо, сделав его почти красивым.

— Ой, забыл! — по-детски проговорил секретарь, и я подумала, что ему и лет-то всего ничего. Скорее всего, Юра на год-два старше Виолетты.

— Я живу не так далеко отсюда, полчаса на машине. Ночевать я уезжаю домой.

— А биологи? — поинтересовалась я. — Ну те, которые смотрят за волками?

— Они в доме не ночуют, — сообщил секретарь. — У них там, возле вольера такой вагончик, они в нем и спят. Иногда их старший приходит в контору — это когда у них какие-то просьбы возникают. Сергей Вениаминович велел им ни в чем не отказывать.

— В чем, к примеру? — мне стало интересно.

— Ну, просьбы у них обычно одни и те же. Сетка для вольера, корова…

— Корова?! — изумилась я.

— Да, они получают половину коровы раз в два дня. Это для волков, понимаете? А для самих ученых еду носит кто-то из персонала.

Да, в поместье Шишки весьма многолюдно… Не знала, что у Сергея Вениаминовича такие серьезные проблемы со здоровьем, раз он держит при себе медсестру круглые сутки. Может, сердце шалит? Мужчины в этом возрасте подвержены сердечным заболеваниям, а миллионеры тоже люди.

— Скажите, Юрий, а вы знали предыдущего секретаря? Того, который погиб?

Юра не успел ответить. Со двора донесся пронзительный крик:

— Юрочка! Где ты, иди же скорее сюда!

Я увидела, как кровь отхлынула от щек моего собеседника.

— Это мама. Извините, Евгения Максимовна, я должен идти…

Секретарь поднялся и быстрым шагом вышел из конторы. Я последовала за ним.

Во дворе разыгрывалась непонятная для меня сцена. Черный «Майбах» Шишкина стоял перед распахнутыми воротами и деликатно бибикал. Путь автомобилю преграждала высокая худая старуха в черном платье и накинутой на голову кружевной шали, при виде которой в памяти сразу же всплывало слово «мантилья». Женщина явно не собиралась уступать дорогу машине. Я слегка напряглась, но в руках у неизвестной ничего не было, да и на вид она была безобидна. К тому же я еще слишком мало ориентируюсь в здешних раскладах. Это для меня старуха в черном — неизвестная, а вот обитателям поместья она хорошо знакома.

— Мама! — страдальчески выкрикнул Юра. — Мама, ты опять! Я же тебя просил!

— Я просто хотела пожелать Сергею Вениаминовичу доброго утра! — старуха посторонилась, пропуская автомобиль. «Майбах» медленно пополз в ворота. Когда машина поравнялась с женщиной в черном, Шишкин опустил стекло:

— Доброе утро, Изольда Николаевна! Вы что-то хотели мне сказать? — голос миллионера был предельно ровным — таким обычно разговаривают, когда едва сдерживают гнев.

— Сказать? Что я могу вам сказать, Сереженька? Нет, я просто хочу поблагодарить вас за вашу доброту — вы дали работу моему мальчику, это такая удача для нас… Но вы, вероятно, спешите по делам? Не смею вас задерживать, Сережа. Удачного дня.

Мне показалось или в голосе старухи мелькнула насмешка?

Я взглянула на секретаря. Лицо Юры больше не было белым — теперь его заливала краска стыда. Молодой человек не отрывал взгляда от лаковых носков своих ботинок.

— Всего хорошего, Изольда Николаевна! — ледяным тоном отрезал Шишкин, стекло поехало вверх, и «Майбах» резко стартовал с места, разгоняясь до ста километров за положенные пару секунд. На счет «три» машина исчезла с горизонта.

Старуха вошла во двор и остановилась. На белой узорчатой плитке в залитом сентябрьским солнцем дворе она казалась черной тенью — как будто ворона залетела во владения господина Шишкина. При ближайшем рассмотрении оказалось, что платье старухи выгорело до рыжины, чулки перекручены вокруг тощих лодыжек, а туфли стоптанные и необычайно старомодные. Вообще, облик этой дамы наводил на мысли о театре, а ее одежда казалась тщательно подобранным реквизитом.

Юра подошел к матери и, сгорая от унижения и поминутно косясь на меня, пробормотал:

— Мама, зачем ты здесь? Я же тебя просил…

— А что? — вскинула подбородок старуха. — Разве я не могу навестить своего единственного сына на его рабочем месте?! Или, может быть, ты меня стесняешься?

— Ну что ты, мама, — промямлил Юра, хотя весь его вид говорил, что дело именно так и обстоит. — Просто у меня много работы, и я не могу уделить тебе время…

— Можешь исполнять свою работу, — кивнула старуха. — А я пока пообщаюсь с Виолой. Я помню ее совсем крошкой…

— Нет, мама, вот этого точно не надо, — неожиданно твердо заявил Юрий. — Пойдем, я отвезу тебя домой.

Секретарь обернулся ко мне:

— Извините, пожалуйста, но вы же видите… я только отвезу маму — и сразу назад.

— Конечно, не беспокойтесь, Юра.

Мне стало жаль парня. Не знаю, насколько безумна эта женщина, но с головой у нее явно не все в порядке.

Я поднялась по ступеням крыльца и вошла в дом. Отделанный дубовыми панелями холл был темным и прохладным. Светильники горели вполнакала, освещая широкую лестницу, ведущую на второй этаж. Сверху доносились голоса и заливистый смех Виолы. Я поднялась, толкнула тяжелую дверь и оказалась в просторной, залитой солнцем столовой. За накрытым столом сидели Виолетта и молодой человек в джинсах и майке с какой-то эмблемой во всю широкую грудь.