Таланты и покойники - Александра Романова Страница 5

Однако Виктория Павловна не собиралась опускать руки. Сперва следует поговорить с автором, поторговаться, узнать конкретную сумму и лишь потом решать, где ее достать. Один знакомый продюсер описывал процесс так: ты смотришь собеседнику в глаза и пытаешься понять, сколько же нулей стоит там после единицы. В конце концов, Марина Лазарева может оказаться не в курсе нынешних расценок. Она преподает физику в вузе, в театральный мир не вхожа, вдруг да продешевит? Физиков обычно изображают рассеянными чудаками не от мира сего.

* * *

На рассеянного чудака Марина не тянула — обычная женщина лет тридцати, такую встретишь потом на улице и не узнаешь. Очков нет, каштановые волосы не торчат в разные стороны, но и не собраны в учительскую кичку, а красиво рассыпались по плечам. Одета, на Викин вкус, скучновато — простая черная юбка и черный свитер, оживленные лишь кулоном из янтаря. Зато подчеркнута фигура, которой и впрямь стыдиться нечего. Лицо симпатичное, хотя скорее не чертами, а выражением, весьма спокойным и доброжелательным.

— Вы действительно хотите поставить мою пьесу? — улыбнулась гостья, поздоровавшись. — Как замечательно! Я была бы очень рада.

Вика заглянула в сияющие глаза, желая посчитать нули, и оцепенела от радости. Нули в глазах как раз были, зато никакой единицы перед ними не наблюдалось. Похоже, Марине даже в голову не приходил вопрос об оплате! Впрочем, почему бы нет? Никому не известная дилетантка должна быть счастлива, что ее опус поставит профессиональный режиссер на почти профессиональной сцене. Наверное, и по поводу переделок она выкаблучиваться не станет?

— К сожалению, есть некоторая проблема, — закинула Виктория Павловна пробный камень. — У вас превосходная пьеса, однако мужские роли явно уступают женским.

Критику всегда следует подсластить лестью — это Вика знала точно.

— Да, — неожиданно легко согласилась Марина, — женщины мне ближе. Но ведь в вашей студии наверняка больше талантливых актрис, чем актеров, так что для вас это кстати?

— В чем-то вы правы. Я уже присмотрела девочек на главные роли. Но есть один замечательный актер, которого невозможно оставить за бортом. Может быть, вы о нем слышали? Это Евгений Преображенский.

Марина заметно оживилась.

— И слышала, и видела. Я как раз недавно думала, в каком же он теперь театре? Но ведь у вас самодеятельность, а не…

— Не самодеятельность, а театральная студия, — холодно ответствовала обиженная Вика. — И Преображенский — один из наших актеров. — Тон позволял решить, что артистов подобного ранга в студии пруд пруди. — Сами понимаете, хотелось бы, чтобы он получил роль соответственно таланту. А ваш герой… Юрий Владимирович, кажется? Нерешительный он какой-то! Раз любит, почему не женится?

— Потому что уже женат, — исчерпывающе пояснила автор.

— Жена — не стена.

— Есть еще дети, привычка, душевный покой, работа, карьера… Бросить все без гарантированного успеха — зачем требовать слишком многого?

— Тогда нечего было морочить девушке голову! Мог бы заранее подумать, прежде чем за ней ухаживать.

— Кто думает о чужих бедах, если речь о собственном удовольствии? — вздохнула собеседница.

— Любой настоящий мужчина, — отрезала Вика. Сашка вдруг предстал перед нею как живой — она даже вздрогнула от боли. Впрочем, быстро взяв себя в руки, уточнила: — Так он ее не любит?

— Любит, конечно, но она вовсе не составляет для него единственного смысла жизни. Это мы, дуры, зацикливаемся на любимом так, что без него свет немил, а большинство мужчин устроены иначе. Мой герой… он самый обычный, и лишь Танин романтизм позволяет ей видеть в нем нечто большее.

Вика кивнула. Ее не волновало, кто как устроен, но она вдруг осознала, о каком типаже идет речь. Встречаются подобные, и нередко… вроде и талантливые, и порядочные, и умные, только нет в них того, что было в Сашке… цельности какой-то, что ли, и ответственности за свои поступки? А ведь Марина права — именно поэтому большинство мужчин по сравнению с мужем казались, уж простите, словно недоделанными…

— Возможно, Евгений Борисович предпочтет роль второго, — вслух предположила она. — Тоже не выдающийся экземпляр, но там хоть эффектные монологи.

— Да, когда скрытный человек вдруг выходит из себя, впечатление обычно сильное. Но, конечно, вы правы — подходящей роли для Преображенского в пьесе нет. Я же не знала! А если я напишу следующую специально для него?

Виктория Павловна заметила:

— Подходящая роль для Евгения Борисовича — любая, на которую он даст согласие. С ним надо считаться, он — звезда.

— А я — никто, — без тени обиды докончила фразу Марина и неожиданно продолжила: — У меня к вам просьба. Я бы хотела поприсутствовать на репетициях. Я не собираюсь вмешиваться в их процесс, но, если что-то покажется мне слишком противоречащим тому, что я написала, я бы хотела иметь право вето.

Виктория Павловна даже опешила от подобной наглости. Право вето, видите ли! А на вид — такая скромница, такая простофиля. Знает свое место, не скрывает заинтересованности в постановке, даже не попыталась получить деньги! А раз заинтересована, нечего с нею церемониться, все стерпит!

Вика снова заглянула в спокойные глаза и поняла, что Марина стерпит не все. В ответ на отказ она кивнет, извинится и заберет пьесу назад. Загадочные существа, эти авторы! Какая ей разница, кто кого играет? Впрочем, потребуй она гонорар, было бы еще хуже. Ладно, пускай посидит — она выглядит довольно безобидной. Конечно, в этом случае от нее не скроешь вероятные переделки, но, возможно, оно и к лучшему? Смирится и переделает сама, лишь бы увидеть свое творение на сцене.

* * *

На следующий же день Виктория Павловна вручила текст Таше с Дашенькой. Девочки прочтут, раскатают губу на лакомые роли, и лишь после этого можно будет подсунуть опус Евгению Борисовичу. Он его оплюет по-страшному, но две подружки объединенными усилиями постараются уговорить капризного премьера хотя бы выбрать, какой из образов ему ближе, а сама Вика объяснит, что этот образ будет перестроен под его индивидуальность. Актеру подобное всегда приятно.

Все развивалось по плану. Таша с Дашенькой пришли от пьесы в восторг, а Преображенский милостиво дал согласие посетить студию, дабы изложить автору свой взгляд на его бездарное творение.

— Вы только не обижайтесь! — в десятый раз нервно предупреждала Виктория Павловна Марину по дороге в Дом культуры. — У него очень сложный характер, но тут ничего не поделаешь. Он — талант. Не обращайте внимания на то, что он говорит, я сама вам после все объясню. У вас замечательная пьеса, просто гениальная, что бы он там ни наплел!

Автору тоже не мешает иной раз польстить, особенно работающему даром. А то вдруг передумает, заберет текст и попытается кому-нибудь продать?

Марина засмеялась, потом остановилась и серьезно сказала: