Изгнание в Индию - Арам Тер-Газарян Страница 5

– На середине пути, около Ахмадабада, когда мы подъезжали над глубокой пропастью, он приказал остановить караван и вышел из дилижанса с тремя сундуками, в которых были золотые монеты. Он распределил золото между нами – солдатами и индусами-носильщиками. А после этого приказал сбросить все телеги в пропасть. Все понимали, что стало причиной этого его поступка. Он выглядел настолько решительным и уверенным в себе, что никто, даже этот лис капрал Гроуф не стали ему перечить. Охранять уже было нечего. Он отпустил нас. Сел в свой дилижанс и отправился в Бомбей уже один. Говорят, там он задержался на месяц, заканчивая какие-то свои дела, после чего уплыл в Англию. В Индии его больше не видели.

Анна еще четыре раза заезжала к Полу, чтобы расспросить про отца. И тот рассказывал ей о добром характере…

Джимми стоял за дверью, когда происходил этот разговор и слышал все, о чем рассказывал старик. Сейчас он был уверен, что Пол что-то утаил от дочери Джорджа Лансера. Он постучал в дверь его каморки.

– Кто? – раздался недовольный старческий голос.

– Санта Клаус! – пошутил Джимми.

Старик распахнул дверь и Джимми окутал целый вихрь сивушных испарений.

– Санта Клаусам без бутылки входа нет! – рассмеялся Пол, увидев Джимми.

Тот достал из сумки припрятанную бутылку.

Пол удовлетворенно кивнул и указал Джимми на стол, заставленный стаканами и пустыми бутылками.

– Заходили тут одни… – стал оправдываться старик. – Весь выходной к черту! Обобрали, сволочи, и отыграться не дали.

– А что так? – спросил Джимми.

– Почему отыграться не дали? – развеселился Пол. – Да потому что под стол свалились кузнечики!

Джимми засмеялся.

– А кто такие? – поинтересовался он.

– Шушера с кухни – поваренок и его дружок… Этот – посудомойщик. Сопляки!

– Значит, на мне отыграешься, – сказал Джимми, ставя бутылку на стол.

– А что… идея неплохая! – улыбнулся старик. – Только, ты же такой же. На полбутылки согнешься…

– Посмотрим.

Они сели на табуреты. Пол достал из ящика вяленый окорок и копченый сыр, приговаривая, что для хороших гостей и приличной закуски не жалко.

– Ну! За встречу! – Пол поднял стакан из толстого стекла, наполовину наполненный бренди, и они выпили.

Джимми стал мешать колоду.

Где-то через час, несколько раз проиграв старику по мелочи и хорошенько подпоив его, Джимми приступил к расспросам.

– И все-таки не верю я, Пол, что человек, приказавший расстрелять сотни детей и женщин ради денег, возьмет и откажется от всего своего богатства, – начал он.

Старик отхлебнул из своего стакана.

– А ты не лезь в чужую душу – глядишь, и самому черти сниться не будут.

– А они ему снились что ли? – спросил Джимми.

– Ему и не такое снилось, – мрачно ответил старик.

Он посмотрел на капрала мутным взглядом: «Тебе-то что?».

Джимми поежился на стуле, не зная, что ответить.

– Богатым стать хочу, – сказал он первое, что пришло в голову. – Где эта пропасть?

– Так там ничего уже и не осталось, – ответил Пол. – Тряпки да безделушки были – все сгнило уже давно. А если бы что и осталось, то я бы и сам туда не полез.

– Слишком высоко?

Пол еще раз пристально посмотрел на Джимми.

– Слишком проклято.

Капрал от удивления не знал, что сказать.

– Да… – поучительным тоном сказал Пол. – И тебе будет наука… Язычник или христианин, все одно – человек. И душа у всех человеческая.

– А кто проклял? – спросил Джимми.

– Так, эти… как их… дети и прокляли, – удивился Пол.

Он уже еле сидел на табурете.

– Поднялись все, кто жив остался. Как поняли, что наши их стрелять больше не будут, стали что-то там буробить на своем. Знаешь, так было – в одном конце поля голосок из под трупа, в другом конце – детская голова вылезает из под чьей-то ноги и опять голосок. И так несколько сотен детишек, – продолжил он. – Один, видать, начал, а остальные подхватили. И все громче: «Апа ланата девата!». Это на ихнем, будь ты проклят, означает. И, знаешь, все громче-громче, потом на визг, крик, слезы, все орут, не прекращают… Мне до сих пор, как вспомню, жить тошно становится. Ведь пока собрались, расселись, тронулись – не меньше получаса прошло. А они все скулят это свое: «Апа ланата девата!». Глазенки горят, самые маленькие визжат, убитых пытаются поднять, а те, что постарше – только головы из-под трупов высунули и кричат нам. Попробуй-ка выдержи такое, если ты сам все это сотворил. Тут, делов-то было – накорми их, и езжай себе с миром. И люди-то все простые были. Небось, и те были, которых сам знал, торговал с ними, не сброд трущобный – точно. Нищих в другой лагерь вывезли.

Пол расплакался, бормоча что-то пьяным, еле ворочающимся языком.

Джимми налил еще по чуть-чуть, и они молча выпили.

– Не верю, – сказал Джимми. – Врешь ты. Вернее, недоговариваешь.

Он отрезал себе большой жирный ломоть мяса и тут же проглотил его.

Анна умерла сегодня ночью.

– Знаю. Сказали уже, – ответил старик. – Прокляли его. И деньги его.

– Какие деньги?

Старик на секунду протрезвел.

– Не было никаких денег, – спокойно сказал он, но тут же продолжил заплетающимся языком. – Вс-се раз-з… раз-дал…

Джимми понял, что надо пользоваться моментом, иначе в другой раз из старика ничего не вытянешь.

– А остальные? – спросил он.

– Так остальных-то не дал. Кто же остальные даст? – усмехнулся пол. – Остальных-то я до Бомбея не видел.

– Куда же он их дел, если ты их до Бомбея не видел?

– Да, никуда! – крикнул Пол. – При себе держал!

– Зачем?

– Как зачем?

– Ну, зачем он их при себе держал?

– А вот ты, имей ты… два мешка! Два! Один с золотыми монетами, второй – с камнями драгоценными! Ты их что… тетушке бы на хранение оставил?

– При себе бы держал, – согласился Джимми. – Но потом положил бы в банк. А может продал бы.

– Эх… – махнул на него рукой Пол. – Умный… Все вы умные такие, пока молодые… А как повзрослеете, сидите и жалеете, что шансом не воспользовались… И я такой же… Дурак!

Джимми ждал, пока старик договорит.

– Надо было грохнуть его… – тихо сказал Пол. – До Бомбея… Когда он всех отпустил…

– Так вас бы самих там в первую же ночь пристрелили, – сказал Джимми. – Кроме тебя же с ним никого не было.

– А ты откуда знаешь?