Власть и масть - Евгений Сухов Страница 5

– Спасибо, ваше величество.

– Стража! – гаркнул король. А когда в тронном зале возникли два рыцаря, звякнув о мраморный пол алебардой, приказал: – Отведите маркиза к нашему гостю… У него имеется для барона очень важное сообщение.

– Слушаюсь, ваше величество!

Брякнув грудой железа, развернулся, колыхнув при этом факельный огонь, и копоть, сорвавшаяся с длинных красных языков, неровным черным облачком воспарила к сводчатому куполу, где и осела узорчатым пятном на сером потолке. Стражник, выбивая рваную мелодию золотыми шпорами, заторопился в соседнюю комнату. Остановившись перед массивной дубовой дверью, он терпеливо подождал поотставшего маркиза.

– Он за этой дверью, маркиз, – сочувствующим голосом произнес рыцарь.

Маркиз Перек невольно перевел взгляд на стражника, – его встретило непроницаемое лицо. Знает ли он о приказе короля?

– Хорошо.

– Король приказал подождать вас. А потом, когда все закончится, я должен вывести вас из дворца. Так нужно.

Где-то под сердцем у маркиза неприятно сжалось. Выходит, что все-таки знает. Голова маркиза учтиво склонилась:

– Как вам будет угодно, сударь. Я не разочарую его величество.

С минуту маркиз стоял перед порогом, как если бы набирался решимости, после чего потянул дверную ручку. Легко повернувшись на петлях, высокая дверь распахнулась, как если бы ожидала появления маркиза. Ступив за порог, Жак Перек осмотрелся. В комнате было сумрачно: окна занавешены тяжелыми гардинами; у входа стоял старинный грубоватый секретер, на котором в золоченом канделябре догорала короткая свеча, подчеркивающая царивший полумрак; у противоположной стены за низким темно-бордовым балдахином просматривались очертания высокой кровати.

Маркиз Жак Перек глубоко вздохнул. За спиной неслышно закрылась дверь.

Каково это – быть в роли палача? С минуту маркиз стоял у порога, пытаясь разобраться в собственных ощущениях и отыскать в них хотя бы нечто, похожее на душевный трепет или отголоски того, что называют божьим гласом. Но ничего не почувствовал, если не считать гадливого осадка мести, а там, где некогда находилась совесть, теперь лежали неряшливые куски замерзшего льда.

Чувство ревности, которое, казалось бы, уже давно подзабылось, всколыхнуло самые глубокие пласты его душевных переживаний, подняв застоявшуюся муть.

Удержав стон, уже готовый было вырваться наружу, маркиз Жак Перек шагнул вперед.

Подошвы сапог утонули в густом ворсе персидского ковра. Приблизившись к ложе, Перек приподнял балдахин: на высокой пуховой подушке, слегка запрокинув голову, безмятежно посапывал барон Паппенхайм.

Последний раз они повстречались год назад на рыцарском турнире, устроенном королем в честь отъезда своих любимцев в Константинополь. Тогда барону Паппенхайму удалось выиграть турнир, и в знак признания его мастерства он получил из рук самой королевы белый платок.

За прошедшее время внешность барона приобрела еще большую мужественность, теперь его красивое лицо украшала короткая ухоженная бородка, волосы отросли, придав ему еще большее очарование, а разметавшиеся по подушке локоны напоминали извивающихся змей. В какой-то момент маркиз даже приостановился в суеверном ужасе. Вдруг губы барона дрогнули в легкой улыбке, – наверняка в этот момент ему снилась любимая женщина. Может быть, даже маркиза Франсуаза. Теперь ревность была совсем невыносимой: «Интересно, у барона был столь же безмятежный вид, когда он посапывал под боком Франсуазы?»

Маркиз смотал с ладони шнур. Свесившийся конец заколыхался, цепляя длинной бахромой атласное одеяло спящего. Так раскачивается маятник, отсчитывающий последние мгновения бытия. Горло барона было совсем близко.

Маркиз слегка тронул за плечо барона, давая ему возможность пробудиться. Хотя Паппенхайм и обесчестил его рыцарское имя, но он все равно оставался доблестным рыцарем, прославившимся в походах, и не должен быть задушен во сне.

Проснувшись, барон с удивлением взирал на подошедшего маркиза, пытаясь отделить явь от грез. В какой-то момент он рассмотрел в лице маркиза нечто такое, что заставило его расширить глаза от ужаса. Приподнявшись, он натолкнулся горлом на упругий шелковый шнур, который в мгновение захлестнул его шею. Маркиз Перек, скрипя зубами, принялся затягивать шнур, с наслаждением наблюдая за тем, как он безжалостно врезается в кожу барона, оставляя на ней глубокие полосы. Еще какое-то время Паппенхайм, хрипя, отчаянно боролся за жизнь, пытаясь крепкими ладонями дотянуться до убийцы, но затем огонек в глубине радужки померк, а руки, сжимавшие край покрывала, разжались, и он затих, уставившись неподвижными зрачками на маркиза.

Размотав с шеи шнур, Перек брезгливо отшвырнул его под кровать. Правосудие состоялось. Кто же будет следующим?

Открыв дверь, он застал у самого порога стражника, оперевшегося о стену. Маркиз натолкнулся на его безучастный взгляд. Во внешности маркиза не было ничего такого, что могло бы вызвать у него интерес, – на его веку встречались и более поразительные вещи. От души немного отлегло, – тайное убийство не самое похвальное ремесло для рыцаря, но вряд ли стражник кому-нибудь об этом расскажет, – король подбирает для своей охраны самых преданных вассалов.

Стараясь придать лицу озабоченный вид, маркиз произнес:

– Передайте королю, что барон очень крепко спит.

Легкий кивок и слегка надменная улыбка – быть тайным палачом его не заставит даже сам король.

– Хорошо, я так и поступлю, – с холодной учтивостью отвечал стражник и, потеряв интерес к маркизу, затопал далее по коридору, негромко позвякивая золотыми шпорами.