Заговор русской принцессы - Евгений Сухов Страница 5

А что если однажды он не застанет вдову? И при следующей встрече Софья будет недоуменно поднимать широкие брови и сетовать на скверное настроение князя? Такие женщины могут смириться с присутствием жены, но не простят очередной привязанности на стороне.

— Вот что я тебе хочу сказать, князь. Нам нужно отыскать такую же женщину, как эта Жаклин. Она была миленькой девушкой, но глуповатой.

От Василия Васильевича не укрылось то, что Софья говорила о француженке в прошедшем времени.

— А нам нужна такая, чтобы Петр от любви к ней голову потерял. А вот когда она уедет за границу, то Петр должен поволочиться за ней, — Софья сделалась задумчивой. Казалось, что ее одолевают сомнения. Широкий выпуклый лоб разделила глубокая складка — Софья Алексеевна приняла решение:

— И вот когда Петр окажется там, тогда его можно и порешить.

Последние слова царевна произнесла спокойно, как если бы ежедневно выносила приговоры.

— И какая же это должна быть девица? — спросил Голицын, стараясь не выдать своего волнения.

— Желательно, чтобы шведка, — так же просто отвечала Софья Алексеевна.

По тому, с какой интонацией царевна вела разговор, было понятно, что эта мысль пришла к ней не сейчас. Свой план Софья, конечно, вынашивала давно, как заботливая мать созревающий плод. Вот и проговорилась! А теперь решила рассказать: ну-ка, глянь, князь, что из этого может выйти!

Поободрав коготками зеленую ткань, кот расположился на широкой лавке. Еще совсем недавно на ней сиживали ближние бояре с князьями и рвали друг другу бороды за честь находиться рядом с государем всея Руси. А теперь запылившаяся лавка выглядела сиротливо и была нужна разве для того, чтобы дворцовый кот мог прилизать здесь свою красоту.

— Почему именно шведка? — не удержался от вопроса Голицын, посмотрев на государыню.

Василию Васильевичу очень хотелось прочитать на лице Софьи нечто, похожее на сомнение, или хотя бы увидеть душевную сумятицу, но его встретил прямой и жесткий взгляд. Теперь подле него была не женщина, стонущая под беззастенчивыми мужскими ласками, а твердая правительница земли Русской, собиравшаяся крепко держать в руках власть и не желавшая делить ее даже с братом.

— Я изучила слабости Петра, — глуховато произнесла Софья. — Внешне шведки как раз такие, каких любит мой разлюбезный братец. Но самое главное — они до сих пор не могут забыть поход моего батюшки на Ригу. Так что сумеют найти способ отыграться на русском царе!

Голицын сделался мрачным. Следовало отговорить царевну от этой затеи, но как это сделать, князь не знал.

— Что же ты предлагаешь? Отправить Петра в Стокгольм и там его убить? Но если русский царь будет умерщвлен на территории Швеции, то возникнет политический скандал, — Голицын постарался придать своему голосу как можно больше убедительности. — Мы не сможем оставить такое преступление безнаказанным. Будет война! А у шведов сейчас самая сильная армия в Европе.

Софья улыбнулась:

— Кто тебе сказал, князь, что Петр погибнет на территории Швеции? Петра можно, например, убить в Кенигсберге или в Германии. Надо отыскать женщину, за которой он будет волочиться по всей Европе. У тебя есть на примете такая?

Сейчас Софья Алексеевна выглядела на редкость некрасивой, почти уродливой, но князь уже в который раз подумал о том, что ее блистательный ум скрыт под невыразительной оболочкой. А как известно, острый разум обращает на себя внимание не меньше, чем телесные изъяны.

И что самое скверное, царевна не могла не знать о его любовной связи, которую князь завел в Риге.

* * *

После смерти своей первой жены Федосьи Васильевны Долгорукой, чтобы хоть как-то заглушить навалившееся горе, князь Голицын напросился послом в Стокгольм для закрепления «вечного мира» со Швецией. Лучшей кандидатуры, чем он, трудно было придумать. Получивший блестящее домашнее образование князь отлично говорил по-немецки и по-гречески, превосходно знал латынь. Иностранцы, служившие в России, в лице князя Голицына видели своего единомышленника. В его доме, обставленном по последней европейской моде, они всегда могли рассчитывать на самый радушный прием.

Уже на третий день пребывания в Риге Голицын оказался за одним столом с очаровательной восемнадцатилетней графиней, сумевшей увлечь князя с первой же минуты общения. Позабыв про расставленные деликатесы, Василий Васильевич бестолково пялился на крохотную «мушку» на ее высокой левой груди. Ему ли не знать, человеку, выросшему на европейской культуре, что черненькая «мушка», приклеенная недалеко от соска, была ничем иным, как приглашением на тайное свидание?!

Василий Голицын растерянно слушал молодую графиню и так же невпопад отвечал, думая о предстоящем рандеву. И только когда она неожиданно заторопилась, кокетливо улыбнувшись на прощанье, князь шепнул, что будет с нетерпением ожидать ее в номере гостиницы.

Графиня пришла ближе к полуночи. Молодая. Таинственная. Красивая.

Голицын чуть не задушил ее в своих объятиях, когда она перешагнула его гостиничный номер.

Слегка отстранившись, графиня сдержанно произнесла с полуулыбкой:

— Князь, вы не даете снять мне корсет. Если я этого не сделаю, то это обстоятельство очень осложнит наше… дальнейшее общение.

Как ни была хитра на постельные выдумки покойная Федосья Васильевна, но до графини Корф ей было далеко. Перепоручив все свои дела окольничему Адашеву, князь так и провалялся с ней в постели всю посольскую миссию. И даже уехав из Риги, долго не мог позабыть гибкое и молодое тело графини Корф.

Свою встречу с графиней Василий Васильевич воспринимал как счастливый случай, подаренный ему проведением, и только много позже один из приближенных шведского короля сообщил ему о том, что молодая дама являлась лучшим агентом военного министра.

Вот такая женщина, столь же умная, как и царевна Софья, с внешностью античной богини, вполне могла всецело увлечь молодого Петра.

Вернувшись с посольством в Москву, Василий Васильевич некоторое время ходил как очумелый, не в силах разобраться в самом себе: не то от нежданного вдовства, не то от шальной иноземной любви. Именно в сей период между ним и царевной и произошла приязнь. Испугавшись нежданного признания государыни, князь Голицын шарахнулся в другую сторону и женился во второй раз на Евдокии Ивановне Стрешневой, которая через год разродилась первенцем.

* * *

— Есть на примете такая женщина. Ее зовут графиня Корф, — разорвал наконец князь Голицын затянувшееся молчание. — Она проживает в Стокгольме и считается доверенной персоной самого короля.

— Что она за женщина? — по-деловому спросила Софья Алексеевна.

— Хм… Даже как-то сложно сразу сказать. Во-первых, необычайно умна, во-вторых, образована, в третьих, очень красива. Но самое главное — такая женщина способна увлечь даже самого искушенного мужчину, а влюбить в себя Петра Алексеевича для нее будет и вовсе пустяшной забавой.