Пассажир из Франкфурта - Агата Кристи Страница 5

– Половина двенадцатого, – сказал он, – вполне подходящеевремя. Ну-ка, интересно. Наверное, стоит обдумать все как следует иподготовиться к встрече с Четвиндом.

Он услышал, как в почтовый ящик что-то опустили, и поспешилв прихожую. Оказывается, только что доставили утреннюю газету. Ничего особеннонового в ней не было: политический кризис, немного международных новостей,которые могли бы оказаться тревожными, но, по его мнению, таковыми не были,просто журналист выпускал пар и пытался придать событиям больше значимости, чемони того заслуживали. Нужно же что-нибудь предложить читателю! В парке задушенадевушка. «Девушек вечно душат, по одной в день», – цинично заметил он. Детейэтим утром не похищали и не насиловали – приятный сюрприз. Он приготовил себетост и выпил кофе.

Позже он вышел из дому, прошел по улице, потом через парк направилсяк «Уайтхоллу». Он улыбался про себя: жизнь сегодня казалась ему довольноприятной. Он подумал о Четвинде: дурак из дураков. Приятная внешность,величественная осанка, и такой настороженно-подозрительный при этом. Пожалуй,разговор с Четвиндом доставит ему удовольствие.

В «Уайтхолл» он опоздал на добрых семь минут с единственнойцелью – продемонстрировать важность своей персоны по сравнению с Четвиндом. Онвошел в кабинет. Четвинд, как всегда, с важным видом сидел за своим столом,заваленным бумагами. Здесь же находилась секретарша.

– Привет, Най, – сказал Четвинд с широкой улыбкой навпечатляюще красивом лице. – Ты рад, что вернулся? Как Малайзия?

– Жарко, – ответил Стэффорд Най.

– Да. Что ж, думаю, там всегда жарко. Ты ведь имеешь в виду погоду,а не политику?

– Ну конечно, исключительно погоду, – заверил его СтэффордНай, взял предложенную ему сигарету и уселся на стул.

– У тебя есть какая-нибудь стоящая информация?

– Нет, пожалуй. Это не то, что ты имеешь в виду. Я ужепредставил свой отчет. Как обычно, сплошные разговоры. Как там Лейзенби?

– Да такой же зануда, как всегда. Его уже невозможноисправить.

– Да уж, на это трудно надеяться. Я прежде никогда не работалс Баскомом. Он может быть довольно забавным, когда захочет.

– Правда? Я не очень-то хорошо его знаю. Что ж, наверное,так и есть.

– Ну что ж, я так понимаю, других новостей нет?

– Нет, ничего. Ничего, что могло бы тебя заинтересовать.

– В своем письме ты не сообщил, зачем я тебе понадобился.

– О, просто хотелось обсудить пару вопросов, только и всего.Может быть, ты привез какую-нибудь особо важную информацию, которой полезнорасполагать на случай, если возникнут какие-то вопросы в палате.

– Да, я понимаю.

– Ты ведь прилетел самолетом? Я слышал, у тебя былинеприятности.

Лицо Стэффорда Ная приняло заранее отрепетированноевыражение: легкая печаль с оттенком досады.

– Значит, ты уже слышал обо этом? Глупейшая ситуация.

– Судя по всему, именно так.

– Поразительно, – заметил Стэффорд Най, – как все этопопадает в газеты. Я видел сегодня сообщение в разделе последних событий.

– Думаю, тебе было не очень-то приятно?

– Еще бы, выставили меня идиотом, так ведь? Придется смириться.И это в моем-то возрасте!

– Так что же все-таки произошло? Я подумал, не сгустили лиони краски в своей статье?

– Я полагаю, они просто выжали из этого случая все, чтоможно. Ты же знаешь эти поездки, тоска смертная. В Женеве был туман, пришлосьизменить маршрут, и мы два часа проторчали во Франкфурте.

– Там это и случилось?

– Да. В этих аэропортах можно помереть со скуки: самолеты топрилетают, то улетают, радио орет не переставая: рейс триста второй на Гонконг,рейс сто девятый на Ирландию, и то и се, люди приходят, люди уходят. А ты всесидишь и зеваешь.

– Так что же все-таки произошло? – не унимался Четвинд.

– А то, что у меня на столике стоял стакан с пивом«Пилзнер», и я подумал, что надо бы что-нибудь купить почитать, поскольку все,что у меня при себе было, я уже прочел, поэтому я пошел к киоску и купилкакую-то паршивую книжонку, не помню какую, кажется, детектив, и еще купилмягкую игрушку для племянницы. Потом я вернулся на прежнее место, допил пиво,открыл книгу и заснул.

– Да, понятно. Ты заснул.

– Что ж, это вполне естественно, не так ли? Я думаю, мойрейс объявили, но я этого не слышал и, как выяснилось, по самым понятнымпричинам. Да, я способен заснуть в аэропорту в любое время и тем не менееспособен услышать объявление, которое меня касается. На этот раз я его неуслышал. Когда я проснулся или пришел в себя, это уж как будет тебе угоднотолковать, мной уже занимались врачи. По-видимому, кто-то бросил в мой стакантаблетку снотворного или что-то в этом роде, когда я ненадолго отлучился ккиоску.

– Не правда ли, довольно незаурядное происшествие?

– Да, со мной такого еще не случалось, – согласился СтэффордНай, – и, надеюсь, больше не случится. Главное, при этом чувствуешь себя полнымидиотом, не говоря уже о похмелье. Там был врач и какая-то девица, медсестра,что ли. Во всяком случае, на здоровье это не отразилось. Украли мой бумажник снеким количеством денег да паспорт. Конечно, все это было неприятно. К счастью,наличных было немного, а туристские чеки я держал во внутреннем кармане. Когдатеряешь паспорт, неизбежно возникает волокита, но у меня были с собой письма ивсе такое, так что мою личность установили без труда. Все утряслось довольнобыстро, и я попал на свой рейс.

– И все-таки это очень неприятно, – неодобрительно заметилЧетвинд, – я имею в виду, для человека в твоем положении.

– Да, – согласился Стэффорд Най. – Это выставляет меня не влучшем свете, так ведь? То есть я выгляжу не столь блестяще, как предполагаетмое… э… положение. – Эта мысль, казалось, его позабавила.

– Ты не выяснял, такое часто происходит?

– Не думаю, что это в порядке вещей, хотя может быть и так.Я полагаю, какой-нибудь любитель украсть все, что плохо лежит, мог заметитьспящего и залезть к нему в карман, а если он профессионал в своем деле, то изавладеть кошельком или бумажником, смотря как повезет.

– Потерять паспорт довольно неприятно.

– Да уж. Теперь мне предстоит хлопотать о получении другогои, наверное, придется представлять кучу объяснений. Короче говоря, все этоужасная нелепость. И кроме всего прочего, Четвинд, это ведь выставляет меня ввесьма невыгодном свете.