Поздние последствия - Кнут Фалдбаккен Страница 5

Старший инспектор Юнфинн Валманн проснулся в пятницу утром в двадцать минут девятого и понял, что проспал. Будильник валялся на полу. Видимо, он свалил его, когда отключал звонок. Он ничего этого не помнил. Валманн не привык просыпаться с похмелья. После того как они покинули бар в гостинице «Виктория», последовало еще несколько стаканчиков. Сидя на честерфилдских стульях «Библиотечного бара», коллеги по полиции попробовали одну из любимых марок виски Бернта Нольде. Ульф Эрик Энг оживился и назвал виски «простым шотландским самогоном», и это непочтительное выражение поддерживало беседу вплоть до закрытия бара. Когда задребезжал мобильник, Валманн был уверен в том, что кто-то с работы интересуется, куда это, черт возьми, он запропастился.

Но это звонила Анита из Лиллехаммера, чтобы сказать, что она соскучилась по нему, что на этот раз все не так, как раньше, когда ей так нравилось ходить в ресторан со старыми подружками. А кроме того, предрождественское настроение было там еще хуже, чем дома, в Хамаре, — злополучная смесь пьяных студентов, жителей столицы, желающих провести Рождество на даче в лесу, настроенных в духе национального романтизма и посему облачившихся в национальные рубахи и кожаные штаны, и жителей Гюдбрандсдалена в шарфах от Берберри.

Он пробормотал в ответ, что тоже соскучился (это было настолько правдой, что он тотчас же почувствовал легкое напряжение чуть ниже экватора), но проспал и опаздывает на работу.

— А-га, ты развлекался вечером в городе! — воскликнула Анита, смеясь, как будто она была в восторге от этого факта.

Однако Валманн совсем не разделял этой восторженности. Он как-то сник, как будто вдруг испугался, что она почувствует по телефону его дыхание. По какой-то причине воспоминание о прошлом вечере напрочь стерло все нейтральные темы, на которые он мог бы поболтать с ней несколько минут. Перед глазами возник эпизод в коридоре у туалетов в баре «Виктория», где пьяная женщина пристала к нему, лапая его между ног, а он не смог подавить в себе внезапное грубое желание. Бодрый и ласковый голос Аниты не улучшал ситуацию.

Он стал мысленно убеждать себя в том, что ничего не произошло.

— Да я только заглянул с ребятами ненадолго в «Ирландский бар», — выдавил он наконец внушающим доверие тоном.

— Ну, конечно же, я помню, вы ведь собирались… — Ее голос звучал свежо и бодро, и ему страшно захотелось, чтобы она сейчас оказалась рядом, хотя в то же время он боялся разоблачения, для которого хватит одного взгляда на его физиономию.

А что, собственно, разоблачать? Это виноватое ощущение, охватившее его, было смехотворно. У них с Анитой были совсем не такие отношения, чтобы они не могли себе позволить немного поразвлечься в отсутствие друг друга, будучи в хорошем настроении.

— Когда ты вернешься домой?

— Позднее. Биргит настаивает на турне по магазинам с последующим обедом. Придумай что-нибудь на ужин.

— Хорошо. — При одной только мысли о еде желудок у него выворачивало наизнанку.

О том, чтобы ехать на машине, не было и речи. Чтобы убедиться в этом, ему хватило беглого взгляда в зеркало. О велосипеде тоже надо было забыть — дорога была ледяная. Пешком от его дома в западной части Хамара до здания полиции на набережной идти три четверти часа, не меньше, так что оставался один-единственный выход. Валманн ругался про себя, стоя у ворот, дрожа от холода и нетерпения и набирая номер такси. За пятнадцать лет службы в полиции он по пальцам мог пересчитать случаи, когда ему приходилось ехать на работу на такси.

Даг Эгланд проснулся рано и решил поехать в фитнес-центр, как только там откроют. Для повышения тонуса. Тренировки с поднятием тяжестей начали приносить результаты. Было приятно ощущать мускулатуру после длительного периода реабилитации, который выбил его из колеи. В последнее время он каждую неделю отмечал улучшения. В следующую среду у него вновь контрольный визит к врачу. Даг не сомневался в своих результатах и надеялся, что вскоре сможет сократить прием медикаментов. Сильные препараты действовали на вес, сон, общий тонус и память, и порой бывало нелегко сдерживать возбуждение. Он отдавал себе отчет в том, что пережил серьезное психическое заболевание. Он также понимал, что в переходный период лекарства необходимы, хотя его несколько заботили побочные эффекты. Он страдал от коротких обмороков, которые, как ему казалось, в последнее время участились, вместо того чтобы стать реже. Когда он пытался заговорить об этом с врачом, тот успокаивал его, говоря, что это часто бывает с пациентами в такой ситуации. Надо проявить терпение и дать телу возможность вновь приспособиться к нормальному существованию. Это старая сказка. Врач всегда все лучше знает, а пациент должен слушаться.