Убийство в спальном вагоне - Наталья Александрова Страница 5

Надежда молчала, и Бегунов подумал, что она не верит ему.

– Представь… если меня нашли бы на месте преступления…и тут же нож, наверняка с моими отпечатками пальцев… Сама подумай – кто быповерил, что я не виноват? Я сам себе и то не очень верю… Вот и ты тоже неверишь… меня наверняка тут же арестовали бы, и разбираться никто бы не стал –чего разбираться, если есть готовый подозреваемый и все улики налицо…

– Но сейчас твое положение еще хуже… – проговорилаНадежда растерянно. – Ко всему прочему, ты еще и сбежал… Послушай,Витя, – добавила она неуверенно, – а ты никогда не страдаллунатизмом?

– Ты что – думаешь, я убил ее во сне?! – ЛицоБегунова из смертельно бледного внезапно стало красным. – Да ты что!Впрочем… – он потупился и закончил гораздо тише, – да я и сам подумалоб этом… Но… но есть еще одна важная деталь, о которой я тебе не сказал. Изкупе пропала одна очень важная вещь.

– Что еще за вещь? – Надежда оживилась, глаза еезаблестели в предчувствии тайны.

– Портфель… Я вез из Москвы портфель с очень важнымибумагами. Этот портфель исчез. Значит, пока я спал, в купе кто-то побывал.Наверное, он и убил Алису…

– Или она… – машинально пробормотала Надежда.

– Она?! – вскинулся Бегунов. – Ты думаешь,это была женщина?

– Нет, я как раз ничего не думаю. Но это могла быть иженщина.

И тут вдруг она вспомнила сбегающую по насыпи фигуру,осторожные крадущиеся движения… в руке у неизвестного был портфель. Иличемодан? И дважды мигнувшие из темноты автомобильные фары…

– Ты не веришь мне… – безнадежным голосом произнесВиктор.

– Нет, почему же… – протянула Надежда Николаевна. –Как раз я верю… Вопрос не в этом – вопрос в том, поверят ли тебе другие?

– Надя, ты не могла бы спрятать меня в этомкупе? – проговорил Бегунов робким, умоляющим голосом, совершенно неподходящим к его представительной внешности.

– Спрятать? – Надежда не смогла скрыть своегоудивления. – Но даже если тебя не найдут сейчас – твои данные есть упроводницы! Ведь ты покупал билет по паспорту!

– Конечно! – Он снова перешел на горячий,взволнованный шепот. – Но одно дело, если меня арестуют прямо здесь, сейчас,на месте преступления, когда все улики против меня, и совсем другое – если ядоеду до Питера, доберусь до своего офиса, свяжусь с адвокатом… тогда у менябудут какие-то шансы! Надя! Помоги мне!

В этом голосе была такая мольба…

Надежда понимала, что, помогая Бегунову, она совершаеточевидную глупость. Больше того – преступает закон, становится соучастникомпреступления… Но в то же время она вспомнила событие тридцатилетней давности.

Она только что поступила в институт и вместе с остальнымипервокурсниками поехала на картошку. Студенты отработали первую неделю, навыходные их отпустили в город. Все вереницей тянулись через поле к станции, допоезда оставалось минут двадцать. Надя задержалась, отстала от остальной ватагии решила срезать дорогу. Она быстро шла по сырому, вязкому полю. Впереди ужевиднелись станционные постройки, но вдруг она, зазевавшись, поскользнулась исъехала в глубокую канаву. Ногу пронзила острая боль…

Надя пыталась выкарабкаться из канавы, но подвернувшаясянога не повиновалась, в сапоге хлюпала холодная вода, по щекам ползли злыегрязные слезы.

И вдруг над краем канавы появился знакомый парень изпараллельной группы. Кажется, его зовут Витька…

Витька вытащил ее из канавы, озабоченно оглядел ногу,подставил свое плечо, а когда понял, что она едва идет, буквально на себепотащил к станции.

На поезд они, конечно, опоздали. Пока сидели на станции,дожидаясь следующего поезда, Витька стащил с нее сапог, осмотрел ногу, тугоперевязал ее своим носовым платком, надел свой сухой носок. Витька… ВитькаБегунов…

Особенной дружбы у них потом не было, но Надя не моглазабыть тот случай. И сейчас была ее очередь подставить ему плечо.

– Да, Вить, я попробую тебя спрятать… Но вообще-то тебесильно не повезло… Знаешь, кто у меня соседка? То ли генеральша милицейская, толи прокурор…

– Ох ты… – Бегунов схватился за голову. – Вотуж не везет так не везет…

– Это точно, – согласилась Надежда. – Но влюбом случае нужно торопиться… Генеральша наверняка скоро вернется…

Она оглядела купе, думая, куда можно спрятать человека. Ктому же такого, как Виктор, – довольно крупного.

Как ни крути, единственное место – рундук для чемоданов подкрышкой дивана. Надежда подняла крышку и показала туда:

– Лезь!

Виктор в первый момент ужаснулся, но тоже понял, что другихвариантов нет, и с трудом умостился в тесный рундук, подогнув ноги искорчившись, как младенец в утробе матери.

И только Надежда успела опустить крышку рундука и поправитьсбившуюся постель – как дверца купе отъехала и на пороге появилась Галина Ивановна.

– Уже подъехал трактор с соседней станции, –сообщила она, – сейчас он столкнет с путей обгоревшую машину, и мы поедемдальше. Но часа на полтора все равно опоздаем… – В голосе Галины Ивановныпрозвучала глубокая озабоченность – потеря драгоценного времени ее чрезвычайноогорчила.

Надежде показалось, что соседка посмотрела на нееподозрительно.

Она уселась на разобранную постель и проговорила честнымголосом:

– А шофер этой сгоревшей машины не пострадал?

– То-то и оно, что шофера в машине не было! Сбежал,мерзавец! Побоялся, что придется отвечать… Ну ничего, его быстро разыщут! А то,что сбежал с места аварии, – будет отягчающим обстоятельством…

Надежда невольно применила слова генеральши к Виктору итяжело вздохнула.

– И не надо ему сочувствовать! – воскликнулаГалина, по-своему истолковав этот вздох. – Вот вечно мы всех жалеем! Такаяу нас, у женщин, жалостливая натура! А ведь от его раздолбайства и так большойвред: расписание нарушено, занятые люди дорогое время потеряли, а если бымашинист не успел затормозить – могли быть десятки жертв! Или даже сотни!..

Надежда подумала, что слова о жалостливой женской натуревряд ли относятся к ее попутчице.

Вдруг ее слегка подбросило на сиденье: наверное, Викторповернулся в рундуке, пытаясь поудобнее устроиться.

– Никак трогаемся? – проговорила Галина Ивановна,взглянув на Надежду. – Кажется, поезд дернулся…

В это мгновение дверь купе отъехала в сторону, и в проемепоявились те двое милиционеров, которых получасом раньше Надежда видела вкоридоре.

– Документики попрошу! – произнес старший из них,с сержантскими нашивками.

Надежда засуетилась, полезла в сумочку, вытащила паспорт.Галина Ивановна молча, без всякой суеты протянула сержанту твердую краснуюкнижечку. Тот захлопал глазами, покраснел, затем побледнел и вытянулся вструнку.