Мастер и Афродита - Андрей Анисимов Страница 5

Клыков торопил строителей. Весной стройку загнали под крышу. Пора было задуматься о художественном оформлении здания. В одну из столичных командировок, когда Клыков завершил деловую часть и расслабился в обществе молодой веселой дамы (в обязанности Ширикова входил и этот вид услуг), Николай Лукьянович посетил Министерство культуры.

В высоком кабинете старинного особняка Николая Лукьяновича приняла поджарая, плоская женщина в очках, с поджатыми губами и пристальным недоброжелательным взглядом. «Старая дева», – подумал Клыков и представился:

– Здравствуйте. Вам звонили из сельскохозяйственного отдела ЦК?

Взгляд женщины потеплел, узкие губы растянулись в улыбке.

– Всегда рады помочь нашим сельским труженикам. Присаживайтесь. Рассказывайте о ваших проблемах. Меня зовут Зинаида Сергеевна Терентьева.

В виде исключения для дважды Героя можно просто Зина. Моя должность звучит довольно грозно – начальник отдела управления по делам наглядной пропаганды и агитации, а на самом деле я просто женщина, которая любит художников и старается им помочь.

– Забота у меня, Зинаида Сергеевна, большая.

Летом я заканчиваю строительство клуба. Клуб – это для наших местных начальников, а на самом деле мы задумали Центр искусств. Мы лишили крестьян церкви и должны что-то дать взамен. После тяжелого труда, после навоза и пашни крестьянин должен иметь возможность прийти в храм. Я решил построить наш социалистический храм и прошу дать мне художника. Он распишет стены и станет моим консультантом по всем декоративным работам.

Зинаида Сергеевна задумалась: «Дважды Герой совсем не так прост. Мы тут о нашем колхозном селе не всегда имеем верную информацию». Терентьева нажала кнопку, и в кабинет вошел молодой человек с длинными волосами и грустным голубым взглядом.

– Знакомьтесь, мой секретарь Миша Павшин.

Зинаида Сергеевна вкратце пересказала просьбу Клыкова.

– Кто же у нас мастер по фреске? – задумчиво сам у себя спросил Миша. – Сейчас очень интересно работает над фреской Константин Темлюков…

Под очками Зинаиды Сергеевны засверкали молнии, губы поджались еще больше, она выскочила из-за стола:

– Этот отступник не получит у государства ни одного заказа! Пусть скажет спасибо, что ему оставили мастерскую и не исключили из Союза. Я не ожидала от вас, Миша.

Когда волнение в кабинете улеглось, Зинаида Сергеевна вместе с Мишей выдала Клыкову список из пяти кандидатур. Трое имели звание Заслуженных художников РСФСР, один – лауреат Госпремии и один Народный Советского Союза. Клыков взял список, поблагодарил и откланялся. Николай Лукьянович прекрасно знал цену орденам и званиям, поэтому, выйдя из стен министерства, спокойно положил список в первую же урну и, позвонив своему представителю, приказал разыскать адрес и телефон Константина Темлюкова.

Утром на письменном столе в номере «Пекина» лежала записка Ширикова с адресом и телефоном Константина Ивановича и короткая информация о его жизни и деятельности. Клыков позвонил и договорился о встрече. В голосе художника Клыков не уловил ни радости, ни волнения от звонка заказчика.

Темлюков просто сказал: "Приезжайте когда хотите.

Я весь день в мастерской. В дверь не стучите. У меня всегда открыто".

На верхнем этаже в доме на Нижней Масловке дверь действительно не запирали. Темлюков работал с обнаженной моделью и, извинившись, попросил пять минут подождать:

– Сейчас ногу закончу – и к вашим услугам. Если прервусь, Марина ногу так больше никогда не поставит.

Клыков сел в кресло и огляделся. Кроме Марины в мастерской сидели еще две обнаженные девушки, слегка набросив халаты на плечики. Они разглядывали фотографии и на Клыкова не обратили внимания.

В углу, возле стеллажа с книгами, сгорбившись, стоял и читал толстый том худой бородач. Бородач кивнул Клыкову, как будто они давно знакомы и расстались полчаса назад.

– Лена! Сделай нам кофе, – крикнул Темлюков через перегородку.

– Угу. На сколько человек? – откликнулся голос .Лены. Темлюков не ответил. – Поняла, – сообщил голос.

Клыков разглядывал мастерскую.

– Хотите что-нибудь посмотреть? Не стесняйтесь, будьте как дома. У нас тут этикета не принято.

Лена оказалась тоненькой блондинкой с большим кофейным подносом.

– Знакомьтесь, – махнул Темлюков на Лену кистью, – дочь.

Заваленный картонами стол девушки в момент разобрали. Темлюков отошел от мольберта:

Шут с тобой, Марина. Пока хватит. У тебя сегодня ноги совершенно безликие.

Они проговорили шесть часов. Клыков не уехал в Вознесенское. Его оставили в мастерской на тахте красного дерева, спасенной художником с помойки.

Николай Лукьянович уснул в три часа ночи, проглядев сотни холстов фресок, высказав все свои пожелания и выслушав мнение о них Темлюкова. Засыпая, Клыков знал, что другой кандидатуры для его замысла искать больше не надо.

Утром Клыков хотел купить у Темлюкова ню для спальни, но художник денег не взял:

– Я не так часто получаю удовольствие от встречи с заказчиком, пусть это и будет мне платой.

Клыков уехал домой и с первой оказией выслал Темлюкову мешок картошки, жбан сметаны и бидон меду. Клыков не любил оставаться в долгу.