Кто правит бал - Фридрих Незнанский Страница 5

— Нет, я пришел на этот пост недавно, и, поскольку Президент был доволен работой аналитического отдела, я не стал ничего менять.

— Тогда кто, собственно, рекомендовал Невзорова?

— Есть бумага, подписанная Президентом, и боюсь, больше мне нечего сказать.

— Выходит, лично Президент был заинтересован в Невзорове?

— Все может быть, — уклончиво ответил Корнилов.

— Могу я взглянуть на его рабочие записи?

— Дело в том, что это секретная информация. Необходимо оформить соответствующее разрешение, получить допуск.

— А на личное дело?

— Это в кадры, а вообще, поговорите с его коллегами, возможно, они больше расскажут вам о нем как о человеке. — И он с нажимом добавил: — На мой взгляд, мотивы его убийства лежат вне его служебной деятельности.

— А вам известны какие-либо факты о личной жизни Невзорова? — тут же ухватился Турецкий. — Ну, может быть, о нем ходили определенные слухи? Одним словом, на основании чего вы сделали свой вывод?

— Какие факты, какие слухи, господин Турецкий! — произнес Корнилов с видом оскорбленной чиновной невинности. — Не выводы, а мнение мое, — (очевидно, в администрации Президента эти понятия существенно различаются, подумал Турецкий), — основано на простом исключении. Служебная деятельность Олега Юрьевича не могла послужить причиной трагедии… — И после секундной паузы Корнилов уже с видимым облегчением добавил: — Чтобы упростить вам задачу, я попросил сотрудника службы безопасности… — Он нажал кнопку в столе, и через полминуты в кабинете появился серьезный плотный мужчина в бежевом костюме долларов за пятьсот. — Знакомьтесь, Белов. Он проводит вас в отдел кадров и к аналитикам. Если возникнут проблемы, обращайтесь прямо ко мне.

Сказать-то он это сказал, но во взгляде и интонациях открытым текстом читалось, что нехитрыми своими вопросами Турецкий его достал и что уж он постарается, чтобы эта беседа оказалась последней.

Личное дело Турецкому показали буквально издали на вытянутых руках, разумеется, с собой не дали и копию сделать тоже не позволили. Послужной список Невзорова был достаточно краток. Служил в армии, два высших образования: юрфак МГУ и заочно психологический, работал в ПЯ № 768 и с июля 96-го в администрации Президента. Что такое ПЯ № 768 Турецкий не знал, но спрашивать не пытался. Даже если знают, не скажут. Очевидно, какой-то закрытый НИИ или что-нибудь в этом роде.

Сотрудники аналитического отдела выглядели отнюдь не ботаниками в очках. Все трое усердно изображали бурную деятельность, переписывая что-то с экранов компьютеров на бумагу и обратно. Белов представил им Турецкого и остался стоять у двери. Что-то это сумрачное заведение здорово напоминало. Пожалуй, «Замок».

— Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью, — негромко пропел Турецкий, но никто не отреагировал.

У окна стоял чистый стол, очевидно, принадлежавший убитому. Ящики были демонстративно выдвинуты и зияли пустотой. На столе портрет Невзорова в траурной рамке и одинокая белая гвоздика.

Турецкий занял место убитого в удобном кресле и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Что за человек был Невзоров?

Ответа не последовало, коллеги отвлеклись от своих занятий, но высказаться никто не пожелал. Турецкий пригляделся к аналитикам и, выбрав наименее морально устойчивого, направил атаку на него. Парень лет двадцати трех усиленно прятал глаза и разглаживал и без того гладкую, полированную поверхность стола. Возможно, он слишком близко к сердцу воспринял смерть сослуживца, а возможно, просто боялся сболтнуть лишнее и предпочитал даже не смотреть на Турецкого.

— Когда вы в последний раз его видели? — осторожно начал «важняк», и парень под испытующими взглядами четырех пар глаз окончательно смутился и сник. Судорожно сглотнув, он хрипло произнес:

— Не помню, — но вдруг, как бы спохватившись, что плохая память странная черта для аналитика, поправился: — Наверное, в последний его день на работе… перед отпуском.

— Вы были близки с ним, встречались вне службы?

— Не-е-ет. — Парень усиленно замотал головой.

— А на работе?

— Нет, Невзоров всегда работал самостоятельно.

— От кого он получал задания?

— Очевидно, от Корнилова или от самого… Президента.

— То есть этого вы не знаете?

— У нас серьезная организация, а не футбольная команда, — гордо заявил аналитик и, довольный собой, оглядел коллег, ожидая одобрения. — Мы, конечно, играем в пас, но у каждого свое конкретное направление, и сводить наши отчеты — прерогатива начальства.

Парень немного расслабился, полагая, что его гневная отповедь остудит пыл Турецкого, но «важняк» только разошелся.

— Каким же, интересно, образом вы попали на эту замечательную работу?

— А какое это имеет значение?

— Это тоже секретная информация?

— Если вы думаете, что у меня влиятельные родственники или друзья родственников — ошибаетесь.

Его бы, конечно, вытащить в прокуратуру и прижать хорошенько, но уже поздно. Его теперь так настращают, что он слова не скажет.

— А у Невзорова?

— Не знаю.

— Кто определяет степень секретности ваших изысканий?

— Не знаю.

— И все же?

— Мы.

— Сами?

— Нет.

— Но вы?

— Да.

— А еще кто?

— Не знаю. — Парень был на грани нервного срыва.

— Были ли аналитические записки Невзорова только для внутреннего употребления или, может быть, попадали в какие-то иные структуры?

— В секретариат СНГ.

По мнению Турецкого, ничего крамольного не прозвучало, но по напряженным взглядам остальных аналитиков он понял, что услышал то, чего не должен был услышать. Вспотевший вдруг «предатель» бросился что-то писать, давая понять, что от него больше ничего не добиться. Белов вышел за дверь. Турецкий попрощался и, поблагодарив за содействие, тоже откланялся.

— Я навел справки, — сказал Белов, возвращая на место телефонную трубку. — Советники в секретариате СНГ, с которыми контактировал Невзоров, сегодня утром отбыли в Бишкек на закрытое совещание. Совещание продлится как минимум шесть дней.

Квартира Невзорова на Большой Грузинской улице напоминала склад и выглядела нежилой. Получив жилплощадь почти год назад, Невзоров перевез разобранную мебель и ящики с вещами, но все так и пылилось в углах. В спальне стоял диван и телевизор, а в холодильнике два пакета давно прокисшего молока. Значит, Невзоров здесь практически не жил, возможно, наведывался изредка. Турецкий бегло осмотрел комнаты и, не обнаружив ничего заслуживающего внимания, отправился к матери убитого.