Привет от Вещего Олега - Алла Арбенина Страница 5

— Я понимаю, что у тебя паранойя, — небрежно бросил Олег, выбирая на полке какой-то справочник. — Ринат, да скорее всего, кто-нибудь напартачил и выкинул по психозу! Не майся дурью.

Но Ринат был настроен серьезно:

— А печать на каждом листе зачем, по-твоему, поставлена? Мы же отвечаем за все, что здесь обнаружим! Это же национальное достояние!

Олег пожал плечами:

— Да знаю, читал инструкции. И все равно, ерунда это. Кто-нибудь по рассеянности не сообразил. Народ-то молодой еще, — добавил он тоном аксакала. — Да, кстати, я вспомнил: это Маша. Ты ведь знаешь, какая она аккуратная!

— Что Маша? — Послышался с улицы уже знакомый звонкий голос: пухленькая аспирантка как раз проходила мимо и, уловив свое имя, немедленно подошла к окну в надежде услышать новости.

Олег деланно улыбнулся ей:

— Я говорю, какая ты аккуратная, Маша, а Ринат не верит. Я сказал, что ты не потерпела бы недочетов ни в какой работе, и поэтому, когда сделала помарку из-за того, что тебе кто-то помешал, просто удалила лист и переписала все начисто. Ведь ты такая требовательная и ответственная! — Хитрый парень угадал слабую струнку Маши и, видимо, пользовался этой уловкой не впервые. Как в той детской песенке: «На хвастуна не нужен нож, ему немного подпоешь — и делай с ним, что хошь!»

Интересно, он говорит правду или просто пытается убедить ее перейти на ее сторону?

Маша некоторое время морщила лоб, глядя на говорившего, потом неуверенно спросила:

— Ты о чем?

— Да вспомни, на прошлой неделе, — возбужденно затараторил Олег, — я еще восхищался твоей требовательностью, ты тогда заметила помарку в отчете и р-раз! — рванула страницу, а потом все чисто-чисто оформила! Нет, я слышал, конечно, что чем красивее девушка, тем хуже у нее память, но до встречи с тобой я в это не верил, Маша! — Видимо, мошенник почувствовал, что наживка была все же недостаточно сладкой, и решил прибавить сиропа. На этот раз сработало: Маша приосанилась и согласилась с ним, хотя и не вполне уверенно:

— Да, вроде что-то такое было. Я действительно что-то переписывала. Но неужели я сама вырвала страницу? Вот уж памяти не стало! — Она вздохнула, оглядев всех вокруг: было видно, что вырванный лист не вписывался в ее представления о собственной аккуратности. Олег энергично добавлял допинга:

— Маша, да не расстраивайся ты так! У такого ответственного человека, как ты, просто не может хватить памяти на все, ты до деталей помнишь все важное, а такая ерунда, как лист, это же просто бытовой момент! Я это запомнил только потому, что я запоминаю все, что с тобой связано! — Он подошел к окну и, взяв ее руку, припал к ней поцелуем Иуды. Толстушка сдалась:

— Ты прав, я не могу обо всем помнить. Я только важные вещи запоминаю. Потому что я в этой экспедиции слишком за многое отвечаю. Тем более я тот лист полностью восстановила, там про черепки было в основном. Не то что Малена!

— А кто такая Малена? — Поинтересовалась я.

— Да шведка, — Маша обрадовалась случаю перевести разговор со своей промашки на чужую. — Их в мае целая группа была здесь, теперь она одна осталась, остальные на месяц уехали. Так на их раскопе было что-то многообещающее, они порасписали всякого, да самое смешное, еще по-русски, а потом выяснилось, что на самом деле там нашли-то всего пару черепков, копье какое-то и нож. Мы проверили и решили, что она просто плохо в языке ориентируется, вот ошибок и наделала!

— А, точно! — Олег охотно поддержал тему. — Она по-русски говорит, конечно, но чтобы научные отчеты писать, еще слабовата, а свои силы переоценила! Вот ты, Маша, никогда бы не допустила такой оплошности!

Меня начинал уже утомлять этот странный обмен то ли любезностями, то ли оперативными данными, и я страшно обрадовалась, когда пришла Тамара Семеновна с какими-то книгами и попросила помочь их разобрать. Она послала Рината выгрузить из машины другие принадлежности, Машу — сообщить профессору Северову о прибытии грузовика, а Олега — на раскоп, звать ребят к обеду.

— А почему Олег не копает вместе со всеми? — Во мне проснулось чувство социальной справедливости.

Да у него сердце болит, — сострадательно вздохнула Тамара Семеновна. — Он в экспедицию очень просился, Алексей Михайлович из-за болезни не хотел его брать, но парень весь деканат обошел, упросил все-таки. Вот он в исследованиях участвует, а работы тяжелой не выполняет. Тем более на такой жаре.

Я понимающе кивнула:

— Но тут, я смотрю, и без него накопали много интересного! И, как ни странно, девушки?

— Одна девушка, — уточнила Тамара Семеновна. — Инга Пономаренко. Ей действительно везет на находки. Ребята даже поначалу завидовали ей, говорили, это не она, а Ринат ей редкости со шведского раскопа таскает!

— Ринат? — Удивилась я.

— А вы ничего не заметили? — С готовностью отозвалась моя собеседница. — Впрочем, у вас и времени-то было мало. Ведь Ринат просто сохнет по Инге!

Наконец появился Арне, своим приходом прекративший этот поток новостей и сплетен местного значения. Он объявил, что намерен отправиться в монастырь.

— Не рано ли? — Съязвила я. — Вроде вы еще не успели тут как следует согрешить?

Швед засмеялся и пояснил, что хочет посмотреть, как там идет работа по реставрации фрагментов фресок.

— И к тому же там самое вкусное во всей округе варенье из крыжовника! — И где только успел заполучить такую ценную оперативную информацию?

В монастыре реставраторы пожаловались нам на ретивых студентов, которым доверили было маркировать фрески — точнее, их мелкие фрагменты, казавшиеся на первый взгляд просто кусочками камня.

— Мы им объяснили, что самое важное — сохранить гладкую сторону, на которой остатки колера, — жаловалась моложавая реставраторша. — Так эти архаровцы сделали все с точностью до наоборот! — Женщина показала нам коробочку, где лежало десятка два камушков: их единственная гладкая поверхность была любовно и с чисто русской щедростью замазана белилами. Видимо, студенты предпочли путь наименьшего сопротивления и подготовили бывшие куски стены к маркировке именно с самой удобной стороны.

— А потом, когда обнаружили свою ошибку, взяли да выбросили одну коробку, мы ее потом выбирали со свалки по кусочку! — Продолжила свои жалобы исследовательница. — И как теперь быть? Студентов мы, конечно, выгнали, но как вернуть рисунок?

Арне немедленно включился в беседу о возможности отмыть фрагменты, не повредив колера, а в моей душе зашевелилось странное сомнение: не слишком ли много тут всего странного происходит? В какую-то нехорошую линию выстраивались вырванная из книги учета страница, студенческие сплетни о находках Инги и блефе со шведского раскопа и теперь вот еще эта история с колером! То, что его могли измазать случайно, я вполне допускала. Но ведь под эту лавочку вполне можно замаскировать и нечто более серьезное, чем простое шалопайство! Интересно, насколько ценными были те фрагменты?