Только свои - Чингиз Абдуллаев Страница 5

Моя мать видела все недостатки Рахимы, но как умная женщинане делала ей замечаний, полагая, что со временем невестка образумится. ОднакоРахима оставалась взбалмошной, неуправляемой, капризной девочкой, словнопо-прежнему жила под крылом любящего папы, а не была супругой перспективногодипломата. Это я про себя.

В общем, у нас была нормальная семья, каких тысячи по всемумиру. Обратите внимание, что я не сказал – миллионы. Я понимал, что мы живемгораздо лучше многих. Особенно это относилось к моим соотечественникам. Длямногих из них сто долларов были большие деньги, а тысяча – почти недостижимаясумма. Когда мы обедали в местечке Крисье у знаменитого повара месье Жирарду имне принесли счет на шестьсот евро за четверых, я расплатился, даже не подумаво сумме. А ведь на такие деньги многие семьи живут не один месяц. Но это уже немоя проблема. Мне вообще трудно представить, что я мог бы быть другим. Вотличие от многих моих товарищей, у меня была собственная трехкомнатнаяквартира в Москве, которую мой отец имел как сотрудник Министерства иностранныхдел. Пока они с матерью находились в командировках, я большую часть временипроводил с бабушкой. Моя сестра жила у дяди или уезжала к родителям, а мыоставались вдвоем. Можете представить, какие загулы я устраивал! Мы с сестройучились в школах при дипмиссиях, и только во время учебы в институте я оказалсябез родительского контроля.

Еще повезло, что после первого приема наркотиков менявывернуло наизнанку, и я с тех пор не притрагивался к этой гадости. У меня дажена сигареты аллергия, и, полагаю, это меня спасло от крупных неприятностей. Изчетырех ребят, с которыми я дружил во время учебы, один стал законченнымнаркоманом, второй – известным олигархом, я ушел на дипломатическую службу, ачетвертого убили где-то в Новосибирске. Выходит, из всей компании у меня второеместо, если говорить о том, что из нас в конце концов получилось. А может, дажепервое, учитывая, что мой друг-олигарх вынужден вкалывать с утра до вечера,оставаться в Москве, постоянно рисковать собой, находить общий язык счиновниками и местными бандитами. Иногда я думаю, что мне повезло больше, чемвсем остальным. Но это так, для собственных размышлений.

В аэропорту нас встретил водитель отца. Я уже привык, чтоменя встречают, как самого посла. Проводят в VIP-комнату, где ждут другие. Насей раз, кроме водителя, в аэропорт приехал и первый секретарь нашегопосольства, который любезно улыбался Рахиме, по-моему, даже больше, чем мне, ая должен был делать вид, что не замечаю его приторной лести. Все уже знали, чтонаш премьер-министр кандидат на вылет, а главным претендентом на его постпрочат личного друга президента, нынешнего вице-премьера, отца Рахимы. Наминуточку я представил, что будет, если он станет премьером. Нет, я не против –мне будет даже хорошо. Но Рахима в таком случае станет вообще неуправляемойстервой. Оставалось надеяться, что до президента ему никогда не дорасти. У насна Востоке быть зятем президента прекрасно, но быть мужем дочери президента –это самое тяжкое, что только можно пожелать человеку.

Встречающие получили наш багаж – четыре чемодана от ЛуиВиттона. Можете себе представить? Четыре огромных чемодана! Будто мы приехалине на Рождество к родителям, а решили навсегда переехать в Великобританию.

Моя жена не хотела останавливаться в доме моих родителей.Она привыкла разбрасывать вещи по всем комнатам, и ее не устраивала посольскаярезиденция моего отца. Поэтому мы сняли президентский номер в «Дорчестере», гдеза одну неделю проживания предстояло заплатить около пяти тысяч долларов. И этоеще при том, что нам сделали дипломатическую скидку. Конечно, мне не оченьхотелось выбрасывать такие деньги, но ничего не поделаешь. Поселить мою женувместе с родителями было невозможно. К тому же я точно знал, что мой отец всеравно не позволит мне оплатить счет. И поэтому, сидя в «Мерседесе» посла,спокойно смотрел, как за окном мелькал Лондон.

Не знаю почему, но мне не нравится Лондон. Он меняподавляет. Мне по душе небольшие европейские города, спокойные и ухоженные.Может, у меня такое пристрастие после огромной Москвы, которая не только поразмерам и численности, но и по своей энергетике, по насыщенности духовнойжизни напоминает целый континент? Огромный и малоуправляемый. Хотя я понимаю,что Москва и Лондон – два мировых центра, где делается политика.

Первый секретарь нашего посольства – Абдулмамед, мужчинасреднего роста, постоянно улыбаясь, рассматривал нас с Рахимой. Одет он был вдешевый темный костюм и дешевую рубашку. Рахима презрительно морщилась,поглядывая на этого «дипломата», который наверняка попал сюда в результатемноголетней «отсидки» в МИДе и для которого это назначение в Лондон – высшаяточка в его дипломатической карьере.

По его внешнему виду сразу было понятно, что он экономиткаждую копейку, каждый фунт, стараясь что-то отложить на черный день. Я знал,что у него двое маленьких детей и женился он довольно поздно, в тридцать четырегода. Теперь ему было около сорока. Он продолжал нам улыбаться, но меня нельзябыло этим обмануть. Я понимал, как он нас ненавидит. Ненавидит моего отца,который был успешным дипломатом в бывшем Советском Союзе и остался таким же внашей нынешней независимой республике. Ненавидит меня – молодого «барчука»,который получил назначение в Швейцарию, имея такую жену, кучу денег, поддержкуродственников и знакомых. Ненавидит мою жену, семья которой может стать второйсемьей в нашем государстве, а это многое значит и для всех ее членов. И приэтом он отлично знает, что его место внизу. Пожизненно. В лучшем случае еще летчерез десять или пятнадцать он станет советником, а потом его отправят напенсию. Послом ему никогда не быть, послами назначают совсем других людей, и необязательно дипломатов. А другую карьеру делать уже поздно. В сорок лет емуничего не светит. И поэтому он должен нам улыбаться, угождать. Знаю, чтопубликовать такие откровения у нас не принято, сказывается советскийменталитет, но я полагаю, что могу рассуждать откровенно. Тем более чтособираюсь рассказать о вещах гораздо более страшных и неприятных.

Тем временем наш автомобиль въехал в самый центр города, гдена Парк-Лайн находится знаменитый «Дорчестер». Абдулмамед радостно сообщил нам,что номер уже заказан. Для нас приготовили вино и фрукты. Все как обычно, этовходит в стандартный набор для гостей отеля.

– А моя сестра уже прилетела? – спросил я его, глядя начасы.

До центра города мы добирались почти час. И еще меня беситэто правостороннее движение. Ну почему англичане такие упрямцы?! Неужели немогут ездить, как все, сделав руль слева? Откуда такое многолетнее упорство?Видимо, никто не удосужился подсчитать, сколько англичан попадает вавтомобильные аварии, оказываясь в Европе или в Америке.

– Они прибудут ночью, – любезно ответил мне Абдулмамед.

– Где они будут жить? – поинтересовался я. – Тоже в«Дорчестере»?

– Нет, в «Ройял Ланкастере». Они сняли обычный двухместныйномер, – сообщил он.