Атаман. Охота на отражение - Андрей Воронин Страница 5

И тут Терпухин увидел бомбу. Он ничего не успел сделать, только машинально отшатнулся.

За дверью глухо ахнуло, зазвенели стекла. Волна пламени, коричневого от дыма, вырвалась в коридор. У Терпухина на голове затрещали волосы. Он инстинктивно бросился туда, где был выход.

Вывалился на улицу, упал на живот. Свежий воздух и теплый дождь показались ему обжигающе ледяными. Он оглянулся. Дом горел. Спасать кого-либо не было смысла — живых там нет.

Атаман выругался, ударил кулаком по земле и вскочил. Рванулся к машине. Пробежал триста метров, увидел автомобиль бандитов. Рядом с ним никого не было. Атаман бросился к своему.

«Нива», по счастью, была цела. Терпухин повернул в замке ключ и услышал шум мотора. Рванул с места.

Чеченцев он догнал через несколько минут — как и предполагалось, они уходили к железной дороге. Терпухин до упора вдавил педаль газа в пол и, не обращая внимания на выстрелы, врезался в сжавшуюся кучей четверку врагов. Двое чеченцев отлетели, как кегли. Третий завизжал свиньей, когда «Нива» раздробила ему ногу. Четвертый — Умар — попытался бежать. Юрий поймал его в свет фар, поехал следом.

Чеченец бежал к видневшейся впереди балке. Он не пытался отстреливаться, он просто спасал шкуру.

Терпухин вскинул карабин одной рукой, по-казачьи, будто стреляя из седла. Грохнул выстрел. Чеченец кувыркнулся через голову и замер.

Юрий наехал колесами ему на ноги, выскочил из машины. Умар, рыча от боли и страха, дергался на земле. Терпухин присел над ним и едва успел перехватить руку с ножом. Нет, все-таки это настоящий зверь! Атаман вцепился руками в запястье чеченца, крутанул его, ломая сразу во многих местах.

— Животное, — спокойно сказал он. — Детей-то за что?

— Все-ех! Всех вас под корень!!! — завизжал Умар.

Атаман вытащил нож.

На него накатила такая волна ненависти, что он решил не сдерживаться. Иногда просто необходимо забыть, что ты не зверь.

Когда он возвращался к тем, кого сбил, позади лежало нечто бесформенное, ничем не напоминающее человека.

Дождь смывал кровь — черную, как у демона.

Остальных чеченцев Юрий добил с тем же остервенением. И только потом его согнуло пополам в приступе жесточайшей рвоты.

6.

Майор Коптев посмотрел на Терпухина исподлобья.

— Ты чем думал, когда все это устраивал? Скажи на милость? Что это вообще за самосуд?

— Интересное кино! А они тут, значит, действовали по закону и чести?

Коптев засопел возмущенно, покосился в сторону «труповозки», куда пять минут назад закончили укладывать чеченцев. Да, если говорить честно, было чем возмущаться ему, заместителю начальника Ростовского областного управления по борьбе с терроризмом. Когда тебя вызывают на место по факту появления там группы чеченских боевиков, то никак не можешь ожидать, что эту самую группу ты получишь в разобранном виде.

Бедный стажер Румянцев даже хлопнулся в обморок, когда увидел, что этот чокнутый казак умудрился сотворить с главарем.

— Товарищ майор, вы мне скажите — это нормально, когда тут устраивается охота за головами? Вы ведь не видели, что в доме творилось. А я видел, и теперь не знаю, сколько времени мне это будет сниться.

Коптев понял, что сейчас никак не докажешь вины этого человека. По закону он виноват. Но по совести — нет. Если быть честным до конца, то на зверство всегда надо отвечать тем же, чтобы впредь неповадно было.

— Так что, мне идти вещи собирать? — спросил Терпухин.

— Это зачем еще?

— Ну, арестовать вы меня собираетесь?

Коптев махнул рукой:

— Толку-то.

Дальше началось светопреставление. Атамана повезли в город. И уже там ему начали полоскать мозги. Самое интересное: речи об аресте не шло. Кажется, чины не хотели раздувать дело о самосуде. Им было выгодно, что кто-то взял и уничтожил отряд боевиков.

Но криков и скандала было немерено. Атамана обозвали отморозком, сводили в морг — показать, что он натворил. Будто бы он не видел.

Потом скандал закончился и началось интересное.

Доктор из морга предложил всем посмотреть на фотоснимки левой ладони уничтоженных чеченцев.

— Это еще что такое? — удивился начальник отдела полковник Григорян.

— Это шрам, — пояснил доктор. — Очень любопытный шрам. Одинаковый у всех пятерых.

На фотоснимке были руки, а на руках — рубец, по форме напоминающий ветвистое дерево, направленное кроной к пальцам.

— Ух ты! — проговорил Терпухин. — А я-то думал, что этих ребят уже не осталось!

— Каких? — нахмурился полковник.

— Это «анчары», — пояснил Атаман. — Есть такая организация. То есть это теперь я знаю, что есть. А думал, что их всех перебили.

— Что это еще за «анчары»? — проворчал Григорян, которому только этого не хватало для полноты счастья.

— Давняя история. Когда-то у Усамы бен Ладена было нечто вроде личной гвардии. Они назывались «черными аистами». Про них-то вы слышали?

Было бы странно, если бы про «аистов» не слышали. Все нетерпеливо закивали.

— Так вот, — продолжил Юрий. — Примерно за год до вывода войск из Афганистана Усама решил, что ему нельзя воевать с Союзом только на своей территории. И он стал готовить людей для проникновения к нам. Это было несколько эмиссаров-мусульман, подкованных идеологически и больших спецов по части военного дела. Как раз к началу войны в Карабахе они были готовы, и их переправили на Кавказ. Собственно, «анчаров» эти эмиссары привезли в качестве домашней заготовки. У бен Ладена работа с идеологией была поставлена не хуже, чем в коммунистической партии. Идея этой группировки вот в чем: анчар — дерево ядовитое. Его соком травили наконечники стрел, просто добавляли его в пищу и питье неугодным. Вот и получается примерно следующее. Как сок анчара поражает врага изнутри, так и вы — проникните в самое сердце чужой страны и разите оттуда. «Анчары» некоторое время активно участвовали в чеченской кампании. А потом чем-то не угодили Дудаеву. И тот устроил небольшие внутренние разборки, размолотив их в пух и прах.

— Значит, не полностью размолотил, — проворчал полковник.

— Не удивляюсь, — пожал плечами Атаман. — У «анчаров» есть убежище в горах. Видимо, Дудаев не добрался до него сразу. А потом его убили. А последователи то ли не знали, то ли не захотели доводить дело до конца.

— И чего нам теперь ожидать? — спросил полковник.

— Откуда я знаю, — ответил Атаман. — Но вряд ли будет хуже, чем сейчас.

Его отпустили утром. И это, как оказалось, отнюдь не было концом истории.