Дурная кровь - Роберт Гэлбрейт Страница 5

В воде блеснуло что-то серебристо-гладкое, а затем появилась пара угольно-черных глаз: у берега лениво кружила нерпа. Он понаблюдал за ее вращениями, сомневаясь, что она его видит, и по какой-то необъяснимой причине обратился мыслями к совладелице их общего детективного агентства.

Страйк намеренно не сказал Полворту всей правды о своих отношениях с Робин Эллакотт, которые, впрочем, никого не касались. А правда заключалась в том, что в его чувствах присутствовали некоторые нюансы и сложности, которых он предпочитал не касаться. Например, маясь от одиночества, тоски или подавленности, он ловил себя на том, что хочет услышать ее голос.

Страйк посмотрел на часы. У нее сегодня выходной, но все же сохранялась ничтожно малая вероятность, что она еще не спит, а у него был благовидный предлог для отправки сообщения: с недавних пор у них работал по договору некий Сол Моррис, которому не были возмещены накладные расходы за истекший месяц, а Страйк не оставил на этот счет никаких указаний. Если написать про Морриса, то появится шанс, что Робин перезвонит – захочет справиться о самочувствии Джоан.

– Извините, пожалуйста… – раздался у него из-за спины нервозный женский голос.

Даже не повернув головы, Страйк уже понял: это темноволосая мадам, которую он приметил в пабе.

У нее был говор, характерный для уроженки Центральных графств, а в интонации соединилась точно выверенная смесь смущения и восторженности, которую он нередко слышал в речи желающих побеседовать о его детективных победах.

– Да? – отозвался он, разворачиваясь лицом к незнакомке.

Она пришла все с той же блондинкой-подругой; Страйк, впрочем, допускал, что их связывают более чем дружеские отношения. Между ними чувствовались узы какой-то близости. Обе выглядели лет на сорок. Обе были в джинсах и рубашках; блондинку отличала та легкая обветренность и поджарость, какая дается регулярными горными походами или велосипедными прогулками. Кто-то, возможно, назвал бы ее внешность «мужественной», имея в виду отсутствие косметики. Высокие скулы, очки и стянутые в конский хвост волосы – все это добавляло ей суровости.

Брюнетка выглядела более субтильной. На продолговатом лице выделялись большие светло-серые глаза. В ней, как в средневековой мученице, чувствовалось какое-то напряжение, граничившее с фанатизмом.

– Вы, случайно, не… вы Корморан Страйк? – спросила женщина.

– Он самый, – без эмоций ответил он.

– Надо же, – выдохнула она с нервным жестом одной руки. – Это так… это так странно… Вам, наверное, не хочется… простите мою назойливость, понимаю, вы на отдыхе… – у нее вырвался нервный смешок, – но… меня, кстати, зовут Анной… и я хотела спросить… – она сделала глубокий вдох, – хотела спросить, нельзя ли побеседовать с вами насчет моей матери.

Страйк молчал.

– Она исчезла, – начала рассказывать Анна. – Звали ее Марго Бамборо. Работала врачом общей практики. Однажды вечером закончила прием больных, вышла на улицу – и с тех пор никто ее не видел.

– Вы заявили в полицию? – спросил Страйк.

На лице Анны мелькнула непонятная усмешка.

– А как же… полиция была в курсе, делу дали ход. Но никаких следов не нашли. А исчезла она, – закончила Анна, – в семьдесят четвертом году.

Темная вода лизала каменную кладку, и Страйку почудилось, что нерпа фыркает своим влажным носом. Мимо, пошатываясь, к паромному терминалу прошли трое юнцов. У Страйка в голове мелькнуло: неужели они не знают, что последний паром отчалил в шесть вечера?

– Понимаете, совсем недавно, – зачастила женщина, – буквально на той неделе… я побывала у экстрасенса.

Капец, подумал Страйк.

За время своей сыскной деятельности он порой сталкивался с экстрасенсами и не испытывал к ним ничего, кроме презрения: эти пиявки – такими они ему виделись – только высасывали деньги у чересчур доверчивых и потерявших надежду.

Водную гладь с пыхтеньем вспарывал катерок; мотор дробил ночную неподвижность. Очевидно, те трое юнцов вызвали водное такси. Сейчас они хохотали и толкали друг друга локтями, предвидя неминуемую морскую болезнь.

– От экстрасенса я узнала, что мне будет знамение, – не останавливалась Анна. – Мне прямо так и сказали: «Ты узнаешь, что сталось с твоей матерью. Тебе будет знамение: не отступайся. Путь откроется перед тобой очень скоро». Поэтому, заметив вас в пабе – сам Корморан Страйк в «Виктори»: какое невероятное совпадение! – я подумала, что просто обязана с вами переговорить.

Мягкий бриз шевелил темные, с серебристыми нитями волосы Анны. Блондинка резко скомандовала:

– Идем, Анна, уже поздно!

Она обняла подругу за плечи. Страйк заметил, что у нее на пальце сверкнуло обручальное кольцо.

– Извините за беспокойство, – бросила она Страйку.

И бережно, но вместе с тем решительно попыталась увести Анну. Та всхлипнула и забормотала:

– Вы уж меня простите… наверно, слишком много выпила.

– Минуту.

Страйк часто ругал себя за неистребимую любознательность, за желание почесать, где зудит, особенно когда накатывала усталость, вот как сегодня. Но тысяча девятьсот семьдесят четвертый – это год его рождения. Марго Бамборо считается без вести пропавшей ровно столько, сколько он живет на свете. Он ничего не смог с собой поделать: ему захотелось докопаться до истины.

– Вы приехали сюда в отпуск?

– Да. – В разговор вступила блондинка. – У нас дом в Фалмуте. А постоянное место жительства – Лондон.

– В Лондон я возвращаюсь завтра, – сказал Страйк (Кто тебя за язык тянет, звездобол недоделанный? – проснулся голос у него в голове), – но мог бы, наверное, с утра заехать в Фалмут, если не помешаю.

– Правда? – захлебнулась Анна. Она смахнула невидимые Страйку слезы. – Ой, это было бы замечательно. Спасибо. Мы так благодарны! Я оставлю вам адрес.

У блондинки перспектива новой встречи не вызвала никакого энтузиазма. Но, видя, что Анна роется в сумочке, она все же бросила: «Не надо, у меня с собой визитка», вытащила из заднего кармана портмоне и протянула Страйку визитную карточку, на которой значилось: «Д-р Ким Салливен, психолог, лицензированный член Британского психологического общества»; ниже следовал адрес в Фалмуте.

– Отлично. – Страйк убрал визитку в бумажник. – Что ж, в таком случае до завтра.

– Вообще говоря, утром у меня рабочее совещание, – заявила Ким. – Освобожусь не раньше двенадцати. Для вас это, наверное, слишком поздно?

Подтекст был предельно ясен: любые беседы с Анной – только в моем присутствии.

– Нет-нет, меня вполне устроит, – сказал Страйк. – Значит, увидимся завтра в двенадцать.

– Огромное вам спасибо! – воскликнула Анна.

Ким взяла ее за руку, и женщины пошли своей дорогой. Страйк проследил, как они пересекли круг света под уличным фонарем, и вновь повернулся к морю. Катер, тарахтя, увозил на другой берег троицу молодых пьянчуг. Посреди широкой бухты водное такси казалось совсем крошечным, а рокот мотора вскоре сменился тихим жужжаньем.