Камасутра для Микки Мауса - Дарья Донцова Страница 5

– Может, другой не нашлось, –озабоченно ответил Андрюшка Коп.

Наконец Ната очутилась на земле, началисьобъятия, поцелуи… На мой взгляд, невеста была одета просто ужасно. Белое платьес пышной огромной юб кой, стоящей колоколом, делало ее похожей на кочанкапусты. Очень широкое внизу, кверху оно резко сужалось и заканчивалось в томместе, где обычно у женщин находится грудь. Только не подумайте, что я смеюсьнад дамами, которых господь не обеспечил бюстом. У меня у самой, при весе сорокдевять килограммов, большие проблемы с грудью, честно говоря, лифчик первогономера мне безнадежно велик. Но все-таки хоть какой-то намек на бюст у меняесть, а Ната была плоской, как доска. В довершение всего ее обнаженные плечипокрывали красные пятна. Мне стало жаль дурочку. Ей-богу, некоторыепредставительницы слабого пола специально одеваются так, чтобы выглядетьнелепо. Простой белый костюм с узкой юбочкой до колен пошел бы Нате намногобольше и подчеркнул бы девичью хрупкость ее фигурки. И уж совсем не следуетобнажаться, если у тебя проблемы с кожей, потому что сейчас большинствоприсутствующих гадает: то ли Ната так нервничает, то ли болеет псориазом.

– Похоже, Вовка и впрямь влюбился,несчастный, – вздохнул Сережка.

– Ты полагаешь? – шепнула я в ответ.

Он округлил глаза.

– Думаешь, на этой красотке можножениться из других побуждений? Нет, Вовчик пал жертвой Амура и как следствиеослеп, оглох и поглупел.

– Давайте, давайте, стройтесь поранжиру, – принялась суетиться возле нас тощая и длинная как жердьчерноволосая тетка лет пятидесяти.

– Строиться? – поморщиласьЮлечка. – Зачем?

– Чтобы войти в зал как положено, постаршинству, – заявила тетка. – Значит, так! Впереди жених сневестой, потом свидетели, следом мы с отцом, затем Наточкины подружки…

– Это кто такая? – недоуменноспросил Андрей. – Администратор из загса? Или массовик-затейник?

Я пожала плечами и хотела ответить: «Понятияне имею», но вдруг Ната обернулась и сообщила:

– Это моя мама.

Андрей растерянно замолчал, а я перепугалась,только сейчас до меня дошло, что вместе с молодой женой у несчастного Вовкипоявятся теща, тесть и куча других родственников, вот они стоят плотной группойи недоверчиво посматривают на нас. Откуда ни возьмись вынырнула бестелеснаядевчонка примерно одного возраста с Лизаветой и стала сновать междуприсутствующими, раздавая какие-то значки. Добралась она и до меня.

– Вы кем жениху будете? – деловитоспросила она.

– Приятельницей, – ответила я.

Девчонка сунула мне круглый значокпронзительно голубого цвета с розовой надписью «Подруга».

– Приколите на кофточку.

– Зачем?

– У нас сценарий, – загадочноответила девчонка и пошла дальше. Скоро все участники торжественной церемониибыли «украшены» железными кругляшками с надписями «Теща», «Тесть», «Друг»,«Брат». На мой взгляд, весьма полезное начинание. По крайней мере, мне хотьстало ясно, кто есть кто. А то ломай голову, кем Вовке приходится мужик сбегающими глазами алкоголика, одетый в жуткий костюм, купленный, очевидно, вначале 60-х. А костюм-то не коньяк, лучше от возраста не делается. Зато теперьи мучиться не надо, смотри на лацкан и читай: «тесть». И носки у негострахолюдские: красные, с люрексом. Где только отрыл этакую «красотищу»? Тутвдруг до меня дошло. Тесть! Вот кошмар! Этот пьянчужка отец Наты, а долговязая,всем недовольная тетка с пронзительным, командирским голосом, проникающим допеченок, – его жена, то бишь Вовкина теща. О господи, спаси Костина!Неужели он настолько влюбился в эту невзрачную девицу, что не пригляделся к родственникам?Ведь не зря народная мудрость гласит: хочешь узнать, какой будет твоя жена встарости, посмотри на ее мать! Хотя Ната, очевидно, пошла в отца, во всякомслучае, «жерди» она едва достает до груди, и что совсем отрадно, в отличие отне закрывающей ни на минуту рот мамашки Ната молчит.

– Идемте-идемте, – продолжалабезостановочно командовать мамаша, суетливо выстраивая всех парами, –давай, отец, становись за Наткой, мы должны вторые идти, мы тут главные, потомсестра, эй, Магдалена…

Девочка, только что раздававшая значки, всталав шеренгу. В результате всех пертурбаций мы оказались замыкающими.

Маменька окинула хищным взглядом процессию изаорала:

– Это что?

Я обернулась и увидела страшно довольныхКирюшку и Лизавету, которые держали на руках улыбающихся мопсих. На банте,украшавшем Аду, был прикреплен значок «Подруга», Муля стала обладательницейнадписи «Шурин».

– Это что?! – продолжала вопить тещаКостина.

Я проглотила смешок и ответила:

– Мопсы.

– Мопсы? – переспросила милаяродственница, делая ударение на букву «ы». – Мопсы? Немедленно уберите,нам мопсов не надо, без мопсов обойдемся. Это свадьба, а не хаханьки!

– А мне кажется, что на свадьбе положеносмеяться, – вздохнул Сережка.

– Унесите собак в машину, –попросила я.

– Они тоже хотят посмотреть, – хоромответили Кирюша и Лизавета.

Внезапно младшая сестра невесты, девочка состранным для российского уха именем Магдалена, подошла к нам и восхищенновоскликнула:

– Ой, какие классные! Жирненькие,складчатые, можно, я их поглажу, у меня руки чистые!

– Валяй, – в голос воскликнулиКирюшка и Лизавета.

Те, кто начинает нахваливать Мулю и Аду, вмигстановятся друзьями наших детей.

– Не трогай собак, у них глисты, –взвизгнула маменька.

Кирюша явно хотел ответить: «У тебя у самойсолитер!», но Лизавета наступила ему на ногу и приветливо сказала Магдалене:

– У нас дома еще две собаки есть: Рейчели Рамик.

– Клево! – завистливо вздохнуладевочка. – А у нас даже хомячка нет.

– Попрошу брачующихся пройти взал, – торжественно возвестила грудастая тетка, перепоясанная широкойкрасной лентой с надписью «Администратор».

Похоже, в Бонакове бейджики были не в ходу,тут любили значки и перевязи.

Все цепочкой потянулись вперед. Первыми,естественно, шли Вовка и Ната. Я обратила внимание, что невеста за все время невымолвила ни слова. И вообще, она не выглядела особо счастливой, скорейиспуганной и подавленной. Услыхав вопрос: