Тайник - Элизабет Джордж Страница 49

Они были причиной тому, что Маргарет не позволяла отцу видеться с сыном.

«Какой пример показал бы он мальчику? — спросила бы она у всякого, кто потребовал бы у нее ответа. — Разве мать не обязана заботиться о том, чтобы у впечатлительного мальчика восьми, десяти, пятнадцати лет был достойный объект для подражания? А если его родной отец вел такой образ жизни, который исключал длительные визиты сына, то разве в этом виноват сын? И разве справедливо, что теперь он должен быть лишен причитающегося ему по праву кровного родства из-за любовниц, которых его отец не переставал собирать до самой смерти?»

Нет. Она имела полное право ограничивать их общение, обрекая их лишь на краткие визиты или прерывая их раньше времени. В конце концов, Адриан был чувствительным ребенком. И она, как мать, обязана была защитить его, противопоставив свою любовь отцовскому разврату.

Она наблюдала, как ее сын маячил на краю каменного холла, с двух сторон подогреваемого жарким пламенем каминов, между которыми проходила основная часть поминок. Он пытался протиснуться ближе к двери, собираясь то ли улизнуть совсем, то ли пробраться в столовую, где ломился от закусок огромный стол из красного дерева. Маргарет нахмурилась.

Так не годится. Он должен общаться с людьми. Не красться вдоль стенки, как таракан, а вести себя, как подобает наследнику богатейшего человека в истории Нормандских островов. Как, спрашивается, он собирается переменить свою жизнь, ограниченную тесным мирком материнского дома в Сент-Олбансе, если все время будет шнырять по углам?

Маргарет проложила себе путь между еще не разошедшимися гостями и поймала сына, как раз когда он собирался нырнуть в проход, ведущий в столовую. Продев руку ему под локоть, она, не обращая внимания на его попытки освободиться, с улыбкой сказала:

— Вот ты где, милый. Я так и думала, что обязательно найду того, кто покажет мне людей, с которыми я не знакома. Хотя всех я все равно не запомню. Но есть ведь и важные персоны, которых полезно знать на будущее.

— Какое будущее?

Адриан попытался отцепить ее пальцы, но она поймала его руку и стиснула, продолжая улыбаться, точно он не хотел от нее убежать.

— Твое, разумеется. Мы должны позаботиться о том, чтобы оно было обеспеченным.

— Должны, мама? И как ты предлагаешь этого добиться?

— Словечко здесь, словечко там, — ответила она беззаботно. — Ты даже представить не можешь, какого влияния можно достичь через знакомство с нужными людьми. Вон тот сердитый джентльмен, к примеру. Кто он?

Вместо ответа Адриан двинулся от матери прочь. Однако, воспользовавшись преимуществом роста — и веса тоже, — она удержала его на месте.

— Дорогой, — сказала она весело. — Вон тот джентльмен с заплатками на локтях, похожий на раскормленного Хитклифа, [17]— кто он?

Адриан окинул мужчину беглым взглядом.

— Один из отцовских художников. Они тут кишмя кишат. Сбежались, чтобы подлизаться к Рут, на случай если большая часть добра досталась ей.

— Почему же они к тебе не подлизываются? Вот странно, — сказала Маргарет.

Он наградил ее взглядом, задумываться о значении которого ей не хотелось.

— Поверь мне. Таких дураков нет.

— В каком смысле?

— В том смысле, что все прекрасно знают, кому папа оставил свои деньги. Знают, что он бы не…

— Дорогой мой, это не имеет совершенно никакого значения. Кому бы он хотел их оставить и у кого они окажутся в конце концов — это две абсолютно разные вещи. И поэтому мудро поступает тот, кто понимает это и действует соответственно.

— Мудро поступает и та, да, мама?

Тон у него был озлобленный. Маргарет не могла понять, чем она это заслужила.

— Ну, если мы говорим о последнем увлечении твоего отца этой миссис Эббот, то, по-моему, я могу с уверенностью…

— Ты, черт возьми, прекрасно знаешь, что мы говорим не о ней.

— …сказать, что склонность твоего отца к женщинам помоложе…

— Да, мама, в этом-то все и дело. Да ты хоть раз сама себя послушай!

Маргарет в смущении остановилась. Задумалась о последних словах, которыми они обменялись.

— А что я говорила? О чем?

— О папе. О его женщинах. О его молодых женщинах. Просто подумай, ладно? Уверен, ты обо всем догадаешься.

— Дорогой, о чем я догадаюсь? Я, честное слово, не знаю…

— «Возьми ее с собой к отцу, дорогой, чтобы она своими глазами все увидела, — процитировал Адриан отрывисто. — От такого ни одна женщина не откажется». А все потому, что она начала задумываться, и ты сразу это заметила, да? Видит бог, ты этого, может быть, даже ожидала. Ты подумала, что если она увидит, какие деньжищи маячат на горизонте, при условии что она разыграет свои карты правильно, то она решит остаться со мной. Как будто я в ней нуждался. Как будто я сейчас в ней нуждаюсь.

Маргарет вдруг стало холодно.

— Ты хочешь сказать… — начала она, прекрасно зная, что именно он имеет в виду.

Она оглянулась. Ее улыбка застыла, словно посмертная маска. Она вывела сына за собой в холл. Протащила через весь коридор, мимо столовой, втолкнула в комнату дворецкого и заперла дверь. Ей не нравилось то направление, какое принимал их разговор. Ей не хотелось даже думать о том направлении, какое принимал их разговор. Еще меньше ей нравилось значение, какое приобретал этот разговор в свете недавних происшествий. Но остановить вал событий, который сама же она и привела в движение, было ей не под силу, поэтому она заговорила:

— Что ты хочешь мне сказать, Адриан?

Она стояла спиной к двери, чтобы не дать ему сбежать. Правда, в комнате была вторая дверь, но она вела в столовую, и Маргарет была почему-то уверена, что туда он не пойдет. Доносившийся из-за двери шум голосов говорил им обоим, что столовая занята. Кроме того, у него начался тик, глаза съехались к переносице, а это предвещало наступление такого состояния, в котором он не захочет показываться посторонним. Он не сразу ответил, и Маргарет повторила вопрос, только более нежным голосом, потому что, несмотря на раздражение, видела, как он страдает:

— Что произошло, Адриан?

— Ты знаешь, — ответил он тускло, — Зная его, ты обо всем догадаешься.

Маргарет стиснула его голову в своих ладонях. Она сказала:

— Нет. Я не верю… — И еще крепче сжала руки. — Ты его сын. Это должно было его остановить. Именно поэтому. Ты его сын.

— Как будто это имело для него значение, — сказал Адриан и вывернулся из ее тисков. — Ты тоже была его женой. И это его никогда не останавливало.

— Но Ги и Кармел? Кармел Фицджеральд? Кармел, которая двух слов не могла связать и вряд ли отличила бы остроумие от…