Не тяни леопарда за хвост - Элизабет Питерс Страница 48

— Э-э... Не в то горло попало, — проскрипел багровый от удушья О'Коннелл. — Уже лучше... Блестяще придумано, миссис Амелия. Уверен, вам удастся... э-э... преодолеть ту небольшую загвоздку, которой опасается профессор. Да и темнота поможет. Мы к вам никого близко не подпустим.

— "Мы"?... — повторила я.

— Да, мэм. Мы. Пусть профессор возражает в свое удовольствие, но я-то вас знаю, миссис Амелия! У вас как? Сказано — сделано! А я ни на шаг...

— Боже правый! — Мне было так стыдно перед Эмерсоном! — Извини, дорогой, не подумала. Забыла, с кем имею дело.

— Ладно уж, Пибоди, — великодушно отозвался Эмерсон. — Ничего не поделаешь. Мистер О'Коннелл поймал нас за... на слове. Отделаться от него не удастся, так что придется взять с собой. Может, оно и к лучшему.

— Вот здорово! — засиял ирландец. — Спасибо, профессор! Не пожалеете, и точка!

— Не стоит благодарностей, мистер О'Коннелл. Буду счастлив работать с вами рука об руку. Но миссис Эмерсон строго чтит заповеди Божьи, так что нам придется отложить поход до полуночи. Отдыхайте, набирайтесь сил. Еще виски?

Казалось бы, Кевин должен был насторожиться. Профессия, как-никак, жесткая, к доверию не располагает. Ан нет. Репортер заглотил наживку и не поморщился. Впрочем, не буду судить строго. Если Эмерсон пускает в ход свое обаяние, никто не устоит. Умница, мой дорогой... А я-то! Допустить такую оплошность! Расстроенная, я удрученно помалкивала, зато Эмерсон разошелся вовсю. Ни словом, ни взглядом не укорив меня, он сосредоточился на нашем юном приятеле. Подливал виски, болтал о том о сем — одним словом, втирался в доверие. Как бы между прочим упомянул и о зловещем пакете.

Репортерская душа возликовала. О'Коннелл уже купался в лучах славы и примерял лавровый венок.

— Да что вы! Это же... подумать только... Сенсация, и точка! Ахмет-то уже был в руках полиции... нет, не пойдет... кто знает, когда был отправлен пакет?... С другой стороны... — Он запустил обе пятерни в рыжие патлы. — Совсем запутался... Хотел ведь... э-э... о чем это я?

— Торопиться некуда, мистер О'Коннелл, — благодушно улыбнулся хозяин. — Есть время, есть. Вот, глотните-ка еще...

— Благодарю, сэр. А знаете что, профессор? Я ценю ваше доверие, сэр... и точка! Всегда восхищался вашим... вашим...

— Да вы пейте, мистер О'Коннелл, пейте.

— Б-благодарю, ст-тарина. Виски что надо. Ага! Вспомнил! Эти ишерби... шарбери... аи, да провались они... Вы меня поняли... Эти мах-хонькие с-статуй-ки. М-может, их еще кто-нибудь получил, к-кроме вас с Баджем?

— Видишь, Пибоди? — восхитился профессор. — Я был прав! Мистер О'Коннелл у нас — голова! Перед самым вашим приходом, мистер О'Коннелл, мы как раз и собирались написать письма коллегам. Составили список, к кому обратиться с этим вопросом, — а вы тут как тут со своей ошеломляющей новостью.

— Ну и д-дела... — лепетал Кевин, угощаясь очередной порцией виски, благо графин хозяин придвинул поближе к гостю, — Мечта-а, а не статья... А эта-то... вертих-хвостка... лопнет от зависти!

— Аи, как жаль, — качая головой, продолжал Эмерсон. — Сегодня уже не удастся, а железо нужно ковать... Я своих коллег знаю. Дай им ночь на раздумья — утром они прессу и близко к себе не подпустят.

С немалым трудом, но Кевин выудил-таки часы из кармана. Прищурился, наводя фокус на циферблат.

— Ис... ис-чо... Иш-шо п-полно времени! — ликующе провозгласил он. — П-полно! До п-пол-ночи вы н-не уйдете!

— Ни в коем случае, — подтвердил профессор. — Святая суббота, сами понимаете. Религиозные убеждения миссис Эмерсон не позволят ей...

— Угу. Точ-чно. М-мило. Вот что, ст-тарина... Я м-могу вас так звать, старина? Не обиж-ж-житесь?

— Ради бога, сынок!

Такой злорадной ухмылки на лице мужа мне еще видеть не доводилось. Чтобы закрепить успех, Эмерсон по-приятельски хлопнул ирландца по спине, да так, что тот едва не пропахал носом пол.

— С-с-с-сибо, старина Эм-мерсон. Меня дож-ж-жетесь? Дела. С-стрелой... Туда и об-братно...

— Это мысль, — кивнул Эмерсон. — Бегите, бегите. Гаргори! Пальто мистеру О'Коннеллу! Мистер О'Коннелл уходит. Не копайся, Пибоди! — зашипел он, едва огненная шевелюра скрылась в конце коридора. — Быстрее!

Я так и покатилась со смеху:

— Но, дорогой! Мои религиозные убеждения не позволят мне...

— Умолкни, Пибоди. У тебя отродясь не было никаких религиозных убеждений. Сама знаешь! — Он вытащил меня из библиотеки.

— Неправда! Просто мои убеждения уступают место высшим... Эмерсон! Не так быстро! Эти оборки, будь они неладны... под ногами путаются!

Любимый затормозил на полном ходу, подхватил меня на руки вместе с оборочками и всем прочим и устремился вверх по лестнице. Переодеваться.

* * *

Ночной город купался в тумане. Приглушая свет газовых фонарей, лондонский смог стал нашим союзником. Никем не замеченные, мы проскользнули в ворота и рука об руку быстрым шагом направились к Стрэнду. Оттуда наш путь лежал в районы, где мне еще не доводилось бывать. Из окна кеба, который Эмерсон нанял вблизи Стрэнда, открывался чужой Лондон.

Правый берег Темзы, к востоку от Лондонского моста, щетинился причалами. У одного из причалов кеб остановился, Эмерсон помог мне выбраться, расплатился с извозчиком, и тот лихорадочно щелкнул хлыстом — только его и видели. Когда глаза привыкли к темноте, мне стали понятны и спешное бегство кучера, и косой взгляд, которым он одарил профессора, услышав адрес.

Жуткое место! Если в районе Сент-Джеймского парка улицы в этот час были пусты, то в Ист-Энде кипела жизнь. Расплывчатые темные фигуры искателей забытья и наслаждений шныряли вокруг как крысы и растворялись во тьме.

— Эмерсон... — шепнула я, пробираясь вслед за мужем вдоль узкой зловонной улочки, — сейчас не самый подходящий момент для комплиментов, но я не могу не сказать, что ты лучший из мужей! Твоя безграничная вера в меня...

— Закрой рот, Пибоди! — шикнул любимый. — Имей в виду — произнесешь хоть слово... придушу собственными руками!

Предупреждение излишнее, но не беспочвенное. Голос у меня довольно низкий, однако не настолько, чтобы сойти за мужской. И никакой маскарад не поможет. Необходимость диктует свои законы. Пришлось подчиниться приказу «помалкивать, пока не выберемся из этой дыры».

Каменные ступени вели вниз, в зияющий черный зев пустоты. О том, что впереди дверь, я догадалась, лишь когда Эмерсон звякнул щеколдой.

Коптящий свет от единственной, сиротливо приткнувшейся над дверью лампы был не в силах одолеть полумрак. Уцепившись за рукав Эмерсона, я ступила через порог очень узкого и, по-видимому, длинного помещения. Насколько длинного, сказать не берусь — дальний конец комнаты терялся в дымной темноте. Вдоль стен тянулись ряды деревянных лавок с бесформенными живыми грудами. Вместо лиц — бескровные пятна, тела расслабленно-недвижны. Красные огоньки горящего в металлических чашах опиума подмигивали глазами ночного хищника.