Заказуха - Олег Дудинцев Страница 47

Бывшему политработнику Булкину должность начальника крупнейшего районного управления перепала около года назад в награду за верноподданнические чувства. В то время новый руководитель главка в погоне за званием «народный генерал» проводил в милиции широкомасштабные кадровые чистки, всюду расставляя близких себе по духу людей, каковыми, по его убеждению, являлись бывшие специалисты в области политграмоты.

Согласно милицейской молве, Булкин, прознав об этом, просочился на прием и напросился в его высокоидейную команду, дабы в ее рядах сражаться с преступностью. Его слова тронули генеральское сердце, и тот одарил преданного идеалам Булкина начальствующей должностью, удалив с нее на пенсию заслуженного профессионала. С тех пор полковника Булкина глубоко волновали лишь две вещи: цифры отчетности и еврообустройство домашнего очага.

Несмотря на устрашающую информацию, он остался невозмутимым.

– А что мы можем сделать? – сказал Булкин присутствующим и развел руки. – На это есть избирательная комиссия. Да и народ у нас неглупый, сам во всем разберется…

Однако Субботин не успокаивался.

– Так давайте поможем разобраться: с избиркомом свяжемся, по кабельному выступим, участковых по квартирам отправим. Пусть разъясняют, откуда эти «рыночники» взялись.

Но Булкин замахал руками.

– Ни в коем случае! Армия и милиция вне политики! – поддавшись старой своей привычке, заговорил он лозунгами и строго-настрого предупредил: – Узнаю, что самовольничаете, – накажу.

По окончании совещания Субботин в прескверном настроении выбрался на улицу и закурил. К нему присоединились начальники территориальных отделов, не менее его встревоженные бандитской активностью, и стали перечислять связанные с выборами преступления.

– У меня кандидату одному из карабина все окна изрешетили. А он ни слова о бандюках. Пацаны, говорит, балуются, – рассказал один из начальников.

– Боятся признаться, – констатировал Субботин и вслух обругал Булкина.

Распрощавшись вскоре с коллегами, он в нарушение запрета все же заглянул в избирком, разыскал председателя и выложил ему свои опасения. Тот в стиле Булкина театрально развел руки.

– Да поймите вы. Нет у меня законных оснований для их отстранения. Докажите, что они преступники, – тогда другой разговор, – начал объяснять Вострецов, и майор понял всю бесполезность дальнейшей дискуссии.

– Скажите, а кто-нибудь свою кандидатуру снимал? – поинтересовался он, и председатель неожиданно смутился.

– Несколько человек по семейным обстоятельствам, – слегка помявшись, соврал Вострецов.

– А на угрозы не жаловались? – не отставал от него Субботин, и Вострецов, обеспокоенный любознательностью майора, не решился отрицать зарегистрированные звонки.

– В самом начале жалобы были, но потом все стихло, – признался он и напоследок попытался успокоить настырного милиционера. – Да вы, товарищ майор, не переживайте. Никто за них не проголосует.

В тот же день поздно вечером к задержавшемуся на службе Субботину ворвалась жена бывшего профессора политэкономии Анна Сергеевна Вознесенская, с которой он имел честь познакомиться около года назад, раскручивая одно очень запутанное дельце.

– Георгий Николаевич, родной, помогите, – дрожавшим от волнения голосом запричитала она. – Степан Яковлевич исчез.

Как следовало из ее слов, пообедав, Степан Яковлевич отправился на почту за пенсией и до настоящего времени так и не вернулся.

– Я вначале подумала, в шахматы заигрался. А уж когда стемнело, побежала в парк – никого нет, я на почту – там все закрыто. Вернулась – стала в «скорую» звонить. Говорят, не поступал, – весьма сумбурно перечисляла Вознесенская порядок действий по розыску мужа. – Георгий Николаевич, помогите, – снова заголосила она.

Субботин напоил ее холодным чаем, слегка успокоил и, записав содержавшее приметы мужа объяснение, отправил домой.

В надежде отыскать профессора он бросил все имевшиеся в наличии силы на прочесывание территории, но Степан Яковлевич словно в воду канул.

Только утром, через час после открытия почты, вернувшийся в отдел опер Пушков принес первую безрадостную информацию, еще более всех озадачившую.

Его разговор с почтовыми работниками ничего к ранее известному не прибавил. Судя по финансовым документам, Вознесенский получил пенсию и беспрепятственно покинул отделение. И только торговавшая на улице молоденькая мороженщица навела сыщика на след.

После описания примет Вознесенского она вспомнила происшедший на ее глазах инцидент. Со слов девушки, к вышедшему из дверей почты профессору подскочили двое бандитского вида парней, завернули старику руки и запихнули в поджидавшую их красную иномарку.

– Номер, разумеется, не запомнила. Приметы – типовые. Опознать вряд ли сможет, – закончил свой рассказ Вася Пушков.

Все, казалось бы, прояснилось, но теперь возник другой, не менее странный вопрос: чем не угодил бандитам безобиднейший Степан Яковлевич?

Некоторую ясность в умы сыщиков внесла Анна Сергеевна, извещенная ими о похищении и вспомнившая об услышанном накануне телефонном разговоре, где речь, как ей показалось, шла о выборах. Припомнила она и слова, произнесенные мужем в ответ собеседнику: «Я в политических мероприятиях не участвую». Имя незнакомца Анна Сергеевна не знала.

Связав все воедино, сыщики пришли к мнению, что исчезновение профессора обусловлено предстоящими выборами. Вот только какая из двух группировок стоит за этим похищением, зачем им понадобился профессор и каковы будут последствия его отказа?.. Субботин взял со стола ежедневник, полистал страницы и, отыскав нужный номер, позвонил Замполиту на трубку.

– Повесткой вызывайте, – огрызнулся

авторитет на устное приглашение майора.

– Я бы вызвал. Да ты адреса часто меняешь. А тут дело срочное, – стараясь до поры до времени не обострять разговор, объяснил Субботин. – Гарантирую, что больше чем на час не задержу.

Твердость субботинского слова Замполит испытал на собственной шкуре и, ворочаясь на шконке тюремной камеры, не раз проклинал в душе твердолобого мента. Поэтому во избежание ненужных ему осложнений согласился показаться в отделе. Похожий разговор состоялся и с Димой Холуйским.

Ближе к концу рабочего дня оба лидера избирательных объединений почти одновременно заявились к Субботину в сопровождении адвокатов, которых тот культурно выпроводил за дверь.

Замполит, появившийся вторым, при виде разодетого в цветастый спортивный костюм и бейсбольную кепочку Димы от внезапности встречи опешил, но затем пришел в себя и обдал обидчика уничтожающим взглядом. Дима в долгу не остался и встретил его молчаливую угрозу ядовитой усмешкой.

«О-о-о, братцы, да у вас еще все дебаты впереди», – мысленно отметил Субботин, но за нехваткой времени не стал вдаваться в их идейные разногласия. Посадив гостей за приставной столик, он сразу заговорил о наболевшем: