Проселочные дороги - Иоанна Хмелевская Страница 47

Марек снова прервал рассказ, но на сей раз не по своей воле. Просто мы больше не выдержали и набросились на него с вопросами. К сожалению, отвечать на них Марек не мог, ибо, как всегда, каждому не терпелось получить ответ на свой и все прозвучали одновременно. Люцина допытывалась, объявлен ли уже розыск Тересы за её хулиганское поведение в лесном сарае, намекая на теперь неизбежные контакты младшей сестры со столь нелюбимой ею милицией. Тереса нервно интересовалась, есть ли возможность компенсировать нанесённый ею Клодскому лесничеству ущерб. Мамуля, перекрикивая остальных, желала получить ответ на вопрос — мотоциклетный хлыщ и молодой Доробек одно и то же лицо или нет? Тётя Ядя не менее энергично жаждала узнать наконец, для какой цели служат лесникам упомянутые Тересой клювы-железяки и плоские штуковины. Я присоединилась к ней — исключительно из любви к скандалам, ибо мне, в принципе, все стало ясно, кроме мотивов преступной деятельности злоумышленников. Отец не столь громко, зато очень настойчиво домогался информации — много ли рыбы наловил младший Доробек на вышеупомянутой моторке.

Под градом вопросов Марек не растерялся, решил отвечать по порядку и начал с тёти Яди, которая сидела ближе всех и размахивала своим блокнотом перед самым его носом.

— Инструмент для посадки деревьев, — объяснил он, — и в самом деле похож на железный клюв, его втыкают в землю, делают ямку и в неё сажают саженец. Плоские штуковины используются для того, чтобы снимать дёрн. И ни в коем случае для подкопов!

Ответив на самые животрепещущие вопросы, Марек получил возможность рассказывать дальше. Но оказалось, больше рассказывать нечего.

— Как это? — негодовала Люцина, оставив наконец в покое Тересу. — Ведь ясно же, что тот этот самый, как его…

— Мердяй! — подсказала мамуля.

— …этот самый мердяй преследует Тересу. На пару с той самой Эдит…

— Уолтерс.

— …Эдит Уолтерс. Я поддержала тётку:

— Что они охотятся на Тересу — это ясно. Ясно и то, что продумали план похищения, подобрали место, где её скрыть, то есть заранее все разузнали, ознакомились с местностью, подготовили средства транспортировки. Но зачем им Тереса?!

— А вот этого мы пока не знаем, — ответил Марек. — Узнаем своими каналами, но и от вас мне хотелось бы кое-что узнать. Пока же вы мне ни в чем не помогли. Никакой пользы от вас!

— Интересно, уж не думаешь ли ты, что бандиты — мои знакомые? — фыркнула Тереса.

— Помолчи! — одёрнула младшенькую мамуля. — Дай человеку слово сказать. Может, у него, кроме шайки Доробеков, есть ещё что в запасе?

Марек хладнокровно извлёк большой блокнот и раскрыл его. Я подглядела через его плечо: на страничке от руки была нарисована какая-то карта.

— Раз уж никто из вас не знает Доробеков, может, кто-нибудь узнает местность, которую я сейчас опишу, — сказал Марек. Он сделал паузу, давая нам время осознать важность задачи и сосредоточиться. Тётя Ядя поспешила спрятать свой блокнот и придать лицу внимательное выражение.

Марек начал:

— Итак, дорога. Не очень широкая, по обе стороны растут старые деревья. По всей вероятности, мощёная. Ведёт прямо к воротам в загородке, но не доходит до них. В нескольких метрах перед воротами дорога круто сворачивает влево, почти под прямым углом, а метров через пятьдесят дугой уходит вправо и идёт вдоль загородки. На дуге — часовенка, возможно кирпичная.

— А что за загородкой?

— Дворец. В саду, точнее, в парке. Дворец расположен в полусотне метров от ворот.

— Может, замок? — вырвалось у Люцины.

— Нет, дворец.

— А во дворце что? — не выдержала Тереса.

— Призрак белой дамы пугает по ночам! — рассердилась я. — Не можете дослушать? Дело не во дворце, слушайте внимательно. Наверняка я знаю место, о котором говорит Марек, но никак не могу вспомнить. Не сбивайте меня и сами думайте!

— От дороги отходят ещё две, поменьше, — с ангельским терпением продолжал Марек, — обе вправо. Теперь, чтобы вас не запутать, первую дорогу, большую, мощёную я буду называть шоссе. Значит, от шоссе вправо уходят две дороги. Одна метрах в ста пятидесяти от дворца, отходит почти под прямым утлом, вторая почти в километре от него. Обе грунтовые. Приблизительно в восьмистах метрах они сливаются и уже одной дорогой ведут в деревню. Дороги образуют треугольник, а единственная дорога, выходящая из этого треугольника, ведёт прямо к первой усадьбе деревни. Усадьба как усадьба: двор, хата, хозяйственные постройки, забор, ворота. Дорога целит прямо в ворота. И повторяется та же история, что и перед дворцом: у ворот дорога круто поворачивает, только на этот раз вправо, и вдоль забора ведёт в деревню, проходя её насквозь. Эта деревенская улица очень длинная. А при въезде в деревню, у первой усадьбы, прямо у дороги растёт ряд высоких деревьев…

— Да ведь это же Тоньча! — с изумлением произнесла мамуля. — Там точно такие дороги, одна прямиком упирается во дворец Радзивиллов, а вторая — в хату нашей бабки…

Мы молча смотрели на мамулю, не оценив ещё во всей полноте значение открытия.

— И часовенка там есть, — все больше оживлялась мамуля, — тут же за парком, такая маленькая, побелённая. А те дороги, что в одну сливаются, я прекрасно помню, всегда в этом месте стояла большая лужа, меня ещё в неё кабанчик сбросил, когда я ехала на нем. В белом платье!

Мы по-прежнему молчали.

Наконец тётя Ядя слабым голосом поинтересовалась:

— А зачем ты ездила на кабанчике?

— Меня на него посадил Петрусь, младший мамочкин брат. Мне тогда было лет пять, ему не намного больше. Кабанчик страшно перепутался, выскочил за ворота и сбросил меня прямо в ту лужу. Ну и досталось же нам с ним тогда!

— Кабанчик не виноват, — вступилась Тереса за животное, но её перебила Люцина:

— Слушайте, она права! Это и в самом деле Тоньча. Я и ряд высоких деревьев помню. А с другой стороны забор подходит к самой хате. Так?

— Да, так, — ответил Марек. — Прошу ещё немного послушать, осталось совсем мало. У хаты, метрах в шести — колодец. Усадьба очень большая, участок вытянут в длину. Приблизительно посередине, ближе к забору, стоит какая-то сельскохозяйственная постройка, похожая на амбар…

— …а за ним хлев и коровник! — взволнованно подхватила Люцина.

— Километрах в восьми от этой деревни, название которой начинается на букву «Т»…

— …Тоньча, я же сказала! — воскликнула мамуля.

— …находятся земельные участки без построек, которые называют Волей.

— Точно, Воля! — обрадовалась Люцина. — Там ещё летом всегда устраивали лагеря для школьников.

Громкое раскатистое «прррр» прервало её воспоминания. Все вздрогнули, не исключая и отца, так громко и неожиданно оно прозвучало. Фырчала тётя Ядя. Фырчала раскатисто, самозабвенно.