Проклятие Кеннеди - Гордон Стивенс Страница 47

Сейчас неподходящая пора для похорон такого, как Зев, внезапно подумал он; шпионов надо хоронить зимой, когда земля тверда, стынущие на ветру лица провожающих укутаны шарфами, а их дыхание паром повисает в воздухе. Сейчас же вместо этого жарило солнце, и по спине Бретлоу стекал пот.

Прозвучала последняя нота гимна; замерли в тишине его последние слова.

Как он умер за счастье людское,

Будем жить, чтоб свободу снискать.

И правда его не умрёт.

Политики стояли впереди, чтобы телевизионщики могли без труда заснять их. По крайней мере, у Джека Донахью хватило такта не прийти, подумал он.

Марта Бартольски вышла вперед и бросила на гроб первую пригоршню земли; сухая почва застучала по крышке, как гравий. Младший сын рядом с нею отдал прощальный салют. Бретлоу помнил фотографию другого сына, салютующего своему отцу. Юного Кеннеди, который прощался с президентом. Вдова Зева повернулась и неверным шагом пошла к ожидающей ее машине. Телевизионные бригады стали сворачиваться, политики тоже уходили; один-двое из них задержались, чтобы дать интервью. Бретлоу отошел от могилы и тронул Марту за руку.

— Не уходи пока.

Она кивнула, не понимая, и вцепилась в руку старшего сына.

— Журналисты и политики ушли. — Бретлоу внезапно охватил гнев. — Мы позаботимся, чтобы они не вернулись.

Фургончики корреспондентов и легковые машины политиков, петляя, пробирались к воротам и исчезали в направлении Вашингтона. Кладбище опустело; остались лишь вдова с двумя сыновьями и самые близкие коллеги и друзья. Бретлоу у изголовья могилы, Марта справа от него, два сына — слева.

— Гордитесь своим отцом, — сказал он им. — Гордитесь тем, что сейчас увидите.

С тех пор как уехала последняя машина, прошло пять минут. Он глянул на часы, ожидая. Вскоре на кладбище появилась вторая колонна автомобилей.

Из них вышли мужчины и женщины; они заняли места вокруг зияющей ямы. Здесь не было ни директора ЦРУ, ни политических деятелей, ни других людей, чьи имена и лица были бы хорошо известны широкой публике. Только специалисты, с которыми Бартольски работал как администратор, и агенты, с которыми он работал на выездах. Кое-кто из них трудился в Лэнгли, остальные прилетели сегодня.

Затем началась церемония прощания. Каждый из приехавших нагибался за горстью земли и бросал ее на гроб; одни на секунду останавливались у могилы, другие даже улыбались, вспоминая что-то и кивая головами, когда перед их мысленным взором оживали действия Зева Бартольски в каком-нибудь Богом забытом уголке мира, а потом жали руку вдове и сыновьям.

Вот мимо могилы продефилировал последний, и Марта Бартольски вновь подошла к ней, чтобы окончательно попрощаться с мужем. Когда она догнала Бретлоу, в глазах у нее стояли готовые хлынуть слезы.

— Спасибо тебе. — Она попыталась улыбнуться, но не смогла. — Присоединишься к нам позже?

Сегодня вечером, согласно славянской традиции — ведь Зев был родом из Польши, — должны были состояться поминки.

— Прости, но я уезжаю.

Она посмотрела на него, грустно и с упреком, но затем выражение ее лица изменилось. Ты преследуешь убийц Зева, правда?.. Этот вопрос был у нее в глазах, на лице… Вот почему ты не можешь прийти сегодня.

Что ж, об этом можешь не спрашивать… Бретлоу взял ее под руку и повел к машине.

* * *

Список служащих Первого коммерческого банка Санта-Фе за последние четыре года, составленный Службой внутренних доходов, занимал двадцать семь листов компьютерной распечатки. Митчелл начал изучать его в восемь утра; к одиннадцати он составил список тех, кто покинул банк в прошлом году, к ленчу — тех, кто ушел в прошлом или позапрошлом, а часам к четырем пополудни — тех, кто ушел за последние три года.

Дело с Тампой было закрыто. Тампа была хорошим примером борьбы с наркобизнесом, но у него не было доступа в систему отмывания наркодельцами их грязных денег. С Детройтом еще могло что-то выгореть: пара осведомленных лиц была готова к разговору, хотя эти люди занимали в соответствующей организации довольно низкие посты и потому вряд ли знали в подробностях, что происходит.

Он разложил списки бывших служащих Первого коммерческого на столе и сравнил с ними собственные расчеты. Его заинтересовали четверо: двое из них получали чуть больше среднего, один — значительно больше и еще один — почти по максимуму.

Имя латиноамериканское, фамилия — шотландская, подумал он; но в Нью-Мексико смешались все национальности. Так кто же он, Карлос Менгис? Чем он занимался в Первом коммерческом и почему покинул его?

Было уже пять, в Санта-Фе — три пополудни. Он проверил по компьютеру номер и набрал его, попытался представить себе этот банк внутри и снаружи, место, где сидит телефонистка. Все это помогало.

— Привет. Карлоса Менгиса, пожалуйста.

Не «здравствуйте» и не «добрый день». А «привет» чтобы звучало неофициально.

И не «мистера Менгиса», а «Карлоса Менгиса». Как будто он хорошо его знает.

— Извините, но мистер Менгис ушел от нас года два назад.

— Да ну? — Надо же, как летит время. Мы ведь вроде совсем недавно виделись. Это было в его тоне, в его удивлении.

— Хотите поговорить с мистером Ричардсом? — То есть с тем, кто заменил Менгиса.

— Ага. — Он подождал, пока его соединят.

— Кабинет мистера Ричардса. Чем могу помочь?

— Ричардса? — Простите, чей это кабинет? В его голосе звучало сомнение, словно он подозревал, что его неправильно соединили.

— Да, Бака Ричардса.

— Извините, по-моему, я не туда попал. Как это — мистер Ричардс?

— ВП по ИС.

Ничего себе, подумал Митчелл.

— Простите. Я действительно не туда попал.

ВП. Вице-президент.

По ИС. По информационным системам. То есть заведующий компьютерной сетью банка.

— Спасибо за помощь.

Он заглянул в телефонный справочник Санта-Фе и убедился, что Карлос Менгис по-прежнему значится там. Было полшестого. А ведь не забыл — он едва не рассмеялся вслух. Набрал другой номер и стал ждать ответа.

— Привет, Мэтти. Это Митч. Поговорю с тобой через минуту, а сначала давай нашу маленькую леди.

Они были очень рады, когда родилась Белинда — она получила свое имя в честь бабушки по материнской линии. Правда, потом их брак затрещал по швам, и они с Мэтти решили развестись. Сразу после этого было плохо, потом — лучше и лучше, так что когда Мэтти написала ему, что появился другой, он искренне пожелал им счастья.

Он услышал, как трубка перешла в другие руки.

— Привет, папа. Спасибо за подарок.

— Привет, крошка. С днем рождения.