Жизнь честных и нечестных - Елена Топильская Страница 47

Мы еще поболтали об общих знакомых, и я поехала в родную контору. А по дороге, трясясь в битком набитом душном троллейбусе, все прокручивала в мозгах ситуацию с компашкой умельцев. Каждый писал поочередно по букве, и экспертиза заключения по почерку не дала. Собрали по букве, и почерковеды не смогли идентифицировать исполнителя. Исполнители известны, а заключения экспертов нет…

В прокуратуре я сразу дернулась к Стасу, но кабинет был закрыт, куда-то он выехал, наверное.

Едва войдя к себе, запыхавшись, я сняла телефонную трубку и набрала номер Синцова.

— Андрей, — выпалила я, как только он мне ответил, — кажется, я знаю, из какого оружия стреляли по Хохлову и Мантуеву!

— Подожди, ты откуда говоришь?

— Из своего кабинета.

— Не говори больше ничего. Завтра увидимся — ты мне все расскажешь.

— Надо срочно определяться с оружием. Я все поняла!

Только я поговорила с Андреем, позвонила Машка, предупредила, что сейчас забежит ко мне.

Те полчаса, что я ждала ее, я скакала по кабинету и исполняла ритуальные танцы племени длинношеих следователей, до которых все доходит как до жирафа. «Лучше поздно, чем никогда!» — распевала я и дирижировала сама собой. Вошедшая в кабинет Машка покрутила пальцем у виска.

— Машуня, не удивляйся: я сделала великое открытие.

— И оно, конечно, суперсекретно?

— Да нет, просто долго объяснять, не буду тебе забивать голову.

— Мышь, ты извини, что я так нахально, но не могла бы ты со мной на сегодня поменяться — я сейчас возьму плащ, а тебе оставлю кардиган. Мне надо срочно на телевидение ехать, будем снимать на улице, вот-вот дождик хлынет, а мне бы хотелось прилично выглядеть, у плаща капюшон красивый, хоть не под зонтиком буду стоять. Ладно, Мышка? Не сердись…

— Господи, Маша, твой же плащ!

— Ну, я же тебе его подарила поносить, но я только на сегодня заберу, ладно? Встретимся дома.

Я собственноручно надела плащ на Машку. Кстати, ее кардиган ничуть не хуже. Когда же я-то за своими вещами съезжу?

Машка умчалась навстречу телеэкрану, все-таки она потрясающе эффектная женщина.

Стас так и не появился, и в шесть я пошла домой. Дождь лил как из ведра, я бежала к Машкиному дому, не разбирая дороги, пока не наткнулась на милиционера, загораживающего мне вход в парадную.

— В чем дело?

— Туда нельзя, — твердо запретил страж порядка.

— Я тут живу, — попыталась я прорваться.

— Прошу подождать: там работает дежурная группа.

— А что случилось?

— Происшествие, — лаконично ответил постовой.

Спасибо, что еще терпеливо отвечает на мои вопросы и не хамит.

Я полезла было за удостоверением, но не нашла его в сумке, и, к своему ужасу, вспомнила,

Что удостоверение осталось в кармане плаща. Я похолодела, в глубине души надеясь, что Машка не выронит его из кармана и не бросит плащ где попало, исключив возможность случайной пропажи моего ценного личного документа, поскольку нет для следователя страшнее происшествия, чем утрата ксивы.

— Извините, пожалуйста, я следователь, — объяснила я постовому, стараясь заглянуть через

Его плечо в парадную в надежде увидеть там знакомых.

И действительно разглядела родную, закамуфлированную омоновской курткой спину Димы Сергиенко. Я помахала ему рукой, и он буквально ринулся ко мне; в одну секунду отодвинув ошарашенного постового, втащил меня в парадную, бросив тому — «это следователь». В парадной я первым делом поискала глазами труп, но не нашла, правда, заметила на площадке первого этажа лужицу крови.

Не успела я раскрыть рог, чтобы поинтересоваться, кого здесь только что замочили, как вцепившийся в меня Дима стал трясти меня, схватив за плечи, и приговаривать: «Господи, Машка, это ты, с тобой все в порядке!..»

Наконец я получила возможность задать вопрос:

— Дима, что здесь случилось?

— Что случилось? — переспросил он. — На, посмотри!

Он взял с подоконника и протянул мне сопроводительный листок «скорой помощи» с приколотым к нему удостоверением. Удостоверение было моим. В листке я прочитала: «Швецова Мария Сергеевна, старший следователь прокуратуры.., колото-резаная рана левой половины грудной клетки сзади, кровопотеря, шок. Реанимационные мероприятия…»

— Где она?!

— А ты мне лучше объясни, кто она такая и откуда у нее твое удостоверение, раз ты здесь.

— Ты мне скажи сначала, она жива?! В больнице?! Ну Дима же!

— Да, ее увезли в «Костюшко». Кто она такая? Господи, ты не представляешь, как я за тебя испугался!

— Это моя мачеха. После мамы — мой самый близкий человек.

— Нет, я сегодня сменюсь и напьюсь, — сказал Дима, слегка дрожащими руками закуривая папиросу. — Я ведь выехал на твой труп. Дежурный позвонил, сказал, в парадном следователь Швецова с ножевым ранением. Я приехал, а тело уже увезли в больницу, говорят, жива, но очень плоха, без гарантий. Я стал спрашивать, как выглядела, мне сказали — молодая женщина с каштановыми волосами, длинноногая, в красном плаще. Я посмотрел ксиву, ну, думаю, точно Швецова, даже руки задрожали.

— Дима, дай закурить, — попросила я.

— Ты же не куришь, Машенька, — Дима заглядывал мне в глаза, — и потом, у меня «Беломор».

— Мне все равно. Дима, почему я всем приношу несчастье?! Это из-за меня ее убили.

— Ну, во-первых, не убили, только ранили. Может быть, еще все обойдется…

— Ты еще будешь место осматривать? Можно мне пока на главковской машине доехать до больницы?

— Поезжай, я договорюсь.