Смерть в рассрочку - Татьяна Моспан Страница 47

— А ты?

— Я не хочу, — твердо сказала Ирина. — Мать вот-вот в клинику загремит. Так тошно…

— Ну подожди, может, уладится все.

— Не уладится. Сергей Львович одно и то же заладил. Трубит, как слон: хорошая партия, хорошая партия, пылинки будет с тебя сдувать. А мне не надо, чтобы пылинки сдували.

— У тебя парень есть?

— Был. Но это все так… Не серьезно. Загребут мать в клинику, я тоже куда-нибудь подамся.

— Не надо пороть горячку, — вхдохнула Лена.

— Я не порю. Мне даже неудобно перед отчимом, он столько сделал и для матери, и для меня, но этот старый хрен с лысиной, как тарелка, мне…

Ирэн грубо выматерилась.

— Сергей Львович говорит: в гости нас приглашает, у него шикарный особняк на берегу Клязьминского водохранилища.

Сайгина опустила глаза, её лицо посуровело. Лена только сейчас заметила, какое у неё взрослое выражение лица.

— Елена Владимировна, — вдруг спросила она, — помните, когда я к вам первый раз приехала, из шкафа выпала фотография, ну, мужика этого…

— Да, — напряглась Лена.

— Что он за человек?

— Почему ты спрашиваешь?

Ирэн задумчиво терла подбородок.

— Он вместе с этим, с женишком, к отчиму приезжал. Его фамилия Большаков, да? Вадим Алексеевич Большаков.

— Все правильно, — медленно выговорила Лена. — Какой человек, спрашиваешь? Дерьмо, самое настоящее дерьмо. Он, что, приставал к тебе?

— Да с какой стати! — изумилась Сайгина. Смотрел, конечно, как кот, но разве он посмеет при этом, лысом?! Ему яйца открутят. Он вас обидел?

— Сама виновата. Извини, не хочу больше говорить на эту тему.

Елена замолчала.

— Я вас расстроила.

— Да нет, все уже в прошлом. Теперь удивляюсь, как с такой сволочью общалась. Приласкал, а я поверила. Дуры мы, бабы, ты молодая, должна быть умнее.

— Вы говорите сейчас, как моя мама. Я очень хочу быть умной. Женщина слаба, когда она влюблена, а если нет, она сильная.

— Все правильно, девочка. Только знаешь, когда никого нет рядом, бывает очень тошно и одиноко. И не надо называть меня на «вы». Какая я тебе Владимировна? Ты уже сейчас умнее меня.

— Скажете тоже, — усмехнулась Ирэн.

— Давай-ка спать расходится. Сижу едва жива. А что касается твоего жениха… Не надо сейчас делать резких движений. Тебя не завтра замуж выдают?

— Не завтра.

— Вот. Придумаем что-нибудь. Мне кажется, что все будет нормально. Должно быть. Ты и так натерпелась. К старику в жены идти незачем.

Они стояли в прихожей.

— Елена, — Ирэн с трудом удержалась, чтобы не назвать её по отчеству. — У тебя тоже все будет нормально. На одном негодяе жизнь не заканчивается.

— Негодяй был не один, — грустно улыбнулась Лена.

— Все равно, — Ирина тряхнула головой. — Ты такая умная и красивая, очень красивая.

— С чего ты взяла?

— Я видела, когда ты в прошлый раз в душе была.

— Подсматривала? — Лена даже не удивилась. — Ты что, с определенными вкусами?

— Нет. В колонии этим многие занимались. Я — нет. Сильные принуждали слабых. Меня никто ни к чему не принуждал, но попробовала. По-моему, это противно.

— Противно, а подсматривала.

— Сама не знаю, как это получилось. — Ирэн опустила глаза. — Я, наверное, ненормальная. Мне никто не нравится, никуда не тянет. Я же вижу, как другие девчонки торчат от ребят. Неужели и я когда-то была такой? Кажется, что мне не восемнадцать лет, а восемьдесят. Нажилась уже по горло.

— Это пройдет, — твердо сказала Лена.

— Правда?

— Конечно. Ты адаптируешься.

— Ненавижу это слово! Его там любили говорить. Надзирательницы, начальница колонии.

Калинина мгновенно вспомнила, как одна из сотрудниц ВТК сказала в беседе с ней:

— Я вхожу в автобус, вижу людей, их глаза. И сразу смогу определить, кто из них сидел. Взгляд у них такой, особенный… Я даже объяснить не могу. Те, кто выходит отсюда, ещё долго продолжают считать себя зэчками.

В глазах Ирэн сейчас тоже появилось странное выражение, которое невозможно было объяснить. Глаза зверька, загнанного в угол, из которого нельзя выбраться.

— Слушай, — вдруг спросила Елена, — а как зовут этого самого мужика, который задумал на тебе жениться?

— А я разве не говорила? — удивилась Ирэн.

— Нет, конечно.

— Мастинский, Борис Ефимович.

— Кто-о? — глаза Калининой поползли на лоб. — Ты знаешь, кто это? Один из очень влиятельных людей. Про его возможности ходят самые невероятные слухи. Мастинский — это очень серьезно.

Ирэн ушла, а Лена так и осталась стоять в прихожей. Вот так номер, растерянно думала она, похоже, дело обстоит куда сложнее, чем думала… Помочь девчонке будет непросто.