Тайна осенней звезды - Карина Тихонова Страница 47

– Ладно, ладно, – успокоил меня шеф. – Молодец, славно потрудилась. Слушай!

Тут до него дошло то, что я сказала.

– Ты взяла интервью у Дердекена?!

– Ну, интервью, не интервью, – обронила я небрежно, – но мы славно пообщались. Между прочим, классный мужик. Кстати! Вы знаете, что он детдомовский мальчик?

– Нет, – ответил шеф, перебирая бумаги. – И что с того?

– Вам ничего не приходит в голову?

– Звучит трогательно, – признал шеф. – Думаешь, он решил построить на этом свой имидж?

– Нет, – сказала я с досадой. – Не имидж.

– Тогда что?

Я немного помедлила и торжественно спросила:

– Что, если Дердекен – сын Терехина?

Шеф выронил стопку листов, которую держал в руке.

– Угомонись! – призвал он недоверчиво.

– Нет, серьезно!

– Слушай, ты и правда больная! – рассердился шеф. – Терехин умер в возрасте сорока восьми лет! Правильно?

– Правильно, – подтвердила я.

– Твоему классному мужику сейчас сорок. Правильно?

– Правильно, – снова согласилась я.

– Ты считать умеешь?

– Умею.

– Вот и посчитай!

Шеф наклонился над столом и ехидно спросил, понизив голос:

– А может, ты не знаешь, когда начинается период полового созревания у мальчиков?

– Знаю, – сухо ответила я.

– Тогда откуда эти бредовые гипотезы?

Я вздохнула. Иван Дердекен мне очень нравился, и я ощущала себя предательницей. Но профессиональные интересы были вне конкуренции. Как говорится, «Платон мне друг, но истина дороже»…

– Откуда мы знаем, что ему сорок? – спросила я тихо.

– Так, он сам ска…

Тут шеф оборвал себя на полуслове и уставился на меня.

– Вот именно, – подтвердила я многозначительно. – Сам сказал! Документы его кто-нибудь видел?

Шеф почесал бровь.

– Выглядит он неприлично молодо, – продолжала я. – На вид ему не больше тридцати.

– Так бывает, – попробовал отбиться шеф.

– Бывает, – согласилась я. – А что, если я права, и Дердекен – сын Терехина? Что, если ему тридцать, а не сорок? Что, если он приехал в город к своему отцу? Помните, я вам рассказала, как Вовка видел Терехина, Азика и Дердекена, выходящими из гостиницы чуть ли не в обнимку? Откуда такое дружелюбие? Может, Терехин уже выяснил, кто его сын и наследник? Иначе, откуда такое взаимопонимание?

– Остановись! – сказал шеф.

Он взялся обеими руками за голову и хорошенько помассировал ее.

– Я сейчас сойду с ума, – проинформировал он меня.

Я хмыкнула. Как же! Так я и поверила!

Шеф сосредоточенно посопел, растирая виски. Поднял на меня взгляд и спросил:

– Что ты от меня хочешь?

– Нужно выяснить, кто он такой.

– Ты про Дердекена?

– Про кого же еще? – удивилась я.

– А я чем могу помочь?

– У вас наверняка есть знакомые в Питере.

– Ну, предположим.

Я умильно сложила губки.

– Мореходка! – напомнила я. – Дердекен окончил питерскую мореходку!

– А-а-а, – сообразил шеф. – Ты хочешь, чтобы я выяснил, как его настоящее имя и сколько ему лет.

– Точно! Зовут его Иван Леонидович, это он мне сам сказал. Значит, если приложить некоторые усилия…

Я развела руками.

– Стерва, – сказал шеф. Подумал и повторил:

– Стерва. Ты хоть представляешь, сколько придется переворошить документов? Питерские коллеги меня обложат в три этажа!

– Мы отблагодарим! – бодро ответила я.

– Чем?

– Хлебом-солью! Отдыхать у моря питерские коллеги хотят? Вот мы им и организуем бесплатный тур!

– Следующим летом…

– Ну, и что? Лучше поздно, чем никогда!

Шеф с сомнением шмыгнул носом.

– Потом, питерским коллегам тоже может понадобиться помощь, – поддала я жару. – Жизнь-то полосатая! Сегодня они нам помогли, завтра мы им поможем.

– Ладно, – сдался шеф. – Я попробую. Говоришь, Иван Леонидович?

– Вообще-то, можно выяснить и фамилию. Радиостанцию на псевдоним не зарегистрируешь, – сказала я.

– Можно, – ответил шеф. – Только у меня в мэрии сложные отношения, сама знаешь.

– Тогда без фамилии. По имени-отчеству.

– Ладно, разберусь, – резюмировал шеф. – Хочешь еще что-то сообщить?

– Пока нет, – ответила я, вставая.

– Ну, и слава богу, – обрадовался шеф. – Иди работай.

Я постояла на месте, соображая. Не передать ли шефу те смутные угрозы, которые исходили от Аси? Но я посмотрела на хмурое лицо начальника и решила не грузить его новыми неприятностями.

Хватит с него на сегодня.

Подхватила сумку, попрощалась и вышла из кабинета.

Я прошлась по редакции, поприветствовала коллег. Обменялась новостями с Димкой Копыловым, немного посмеялась с Анечкой Локтевой.

Поискала глазами мою лучшую подругу Асю Курочкину, но ее на рабочем месте не обнаружила.

– Слушай, – спросила я Анечку, – Аси сегодня не было?

– Как, не было? – удивилась Анечка. – Была! Вон сумка лежит!

Я проследила за ее рукой. Действительно, Асина сумка. Лежит себе на кресле, делает вид, что хозяйки нет.

– Сама-то где? – спросила я.

Анечка пожала плечами.

– Ходит где-то рядом. Вообще, она какая-то странная сегодня.

– Странная? – удивилась я. – В чем это выражается?

– Даже не знаю, – с сомнением ответила Анечка. – Такое ощущение, словно она чего-то боится. Или как будто она тебя не слушает. Я ей полчаса долбила про статью, которую она должна сдать через день! Она уставилась на меня во все глаза, а потом спрашивает: «Что ты сказала»?

Анечка снова пожала плечами.

– По-моему, у барышни какая-то личная драма.

– Понятно, – сказала я с умным видом. И соврала. Ничего мне не понятно. Какая у Аси может быть драма? Азик бросил? Ну и пусть! Машину-то не отобрал, а для Аси это самое главное!

– Да вот же она! – сказала Анечка.

– Где?

Я оглядела редакцию.

– В окно посмотри.

Я выглянула в окно.

Ася сидела на скамейке, стоявшей неподалеку от входа. Она сидела спиной к нам, понурившись. Видно было, что ее одолевают какие-то нешуточные заботы.