Пустое зеркало - Тони Поллард Страница 47

Теперь им предстояло получить предсмертную записку герра Биндера, что было много сложнее.

В полицейском управлении дежурный сержант проводил их в кабинет инспектора Майндля.

— Давно не виделись, — произнес инспектор наигранно-шутливым тоном. Но его настороженный взгляд выдавал отнюдь не веселое настроение.

Не иначе как получил взбучку от начальства, подумал Вертен.

Его подозрение вскоре подтвердилось. Когда Гросс поведал инспектору Майндлю свою обычную байку о подготовке материалов для «Архива криминалистики», тот вскинул руки и резким категорическим тоном ответил, что больше ничего для них сделать не может.

— Но почему, дружище? — спросил криминалист, разыгрывая наивность.

— Просто не могу, профессор Гросс. Все закончено.

— Что закончено? Наши отношения как коллег?

— Ладно вам, профессор, — возбужденно произнес Майндль. — Вы знаете, о чем я говорю. О вашей одержимости обнаружить абсурдную связь между убийствами в Пратере и другими событиями, чуть ли не мирового значения.

Гросс и Вертен сочли благоразумным на это не отвечать.

— Как вы не понимаете, — продолжил Майндль, — дело давно закрыто. Неужели вам больше нечем заняться?

Они продолжали молчать.

— Я же сказал, что не могу, — не унимался инспектор.

Его слова встретила тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов на стене.

— Ладно, — в сердцах бросил Майндль. — Но это в последний раз.

— Конечно, мой друг, — быстро проговорил Гросс.

Десять минут спустя им был выдан пергаментный конверт с материалами по самоубийству Биндера, а также его книга заказов с белой наклейкой «Дело А14». Оно уже было закрыто, поэтому Майндль позволил им взять документы с собой, еще раз предупредив:

— И больше ко мне с такими просьбами не являйтесь.

Когда они вышли на Ринг-штрассе, Гросс хлопнул Вертена по плечу:

— Поторопимся, мой друг, нас ждет много работы.

В криминалистике анализ почерка имеет большое значение. Гросс это хорошо понимал и в своей первой книге «Расследование преступлений» посвятил вопросу большую главу.

— Принцип тут сравнительно прост, — произнес он, кладя на письменный стол Вертена материалы с образцами почерка Биндера. — Наша цель — выяснить, написана ли предсмертная записка его собственной рукой, и если да, то добровольно или под принуждением. Может случиться и так, что эту записку писал не он. Для этого ее нужно сравнить с другими записями, достоверно сделанными Биндером, и в другой обстановке. Вот они. — Гросс постучал пальцами по книге заказов в клеенчатом переплете. — В них следует искать графические и структурные особенности, присущие только этому человеку. Например, он мог писать букву «g» как-то по-особому, или делал в определенных словах орфографические ошибки, или использовал какие-то характерные выражения. Все это требует очень пристального изучения.

Неожиданно Гросс прервал речь и покинул кабинет, чтобы через несколько минут вернуться с лупой и микроскопом.

— Вы не представляете, Вертен, как много может сказать почерк человека. Например, у образованных он часто неразборчивый, хотя написание отдельных букв весьма похоже на шрифт, который им чаще всего встречается при работе с книгами и документами. Каракули докторов свидетельствуют об их постоянной занятости. Они всегда пишут в спешке. — Он раскрыл книгу заказов. — А вот легкий, единообразный и разборчивый почерк герра Биндера, торгового агента. Во время письма он не только двигал рукой, но и шевелил мозгами. Судя по почерку, герр Биндер был человек организованный и даже в чем-то утонченный.

Гросс рассмотрел в лупу запись в книге заказов, затем вгляделся в предсмертную записку.

— Интересно… интересно. — Он бросил взгляд на Вертена. — Ступайте, мой друг, чего вам тут скучать. Я буду этим заниматься еще долго.

Моментально забыв об адвокате, он положил предсмертную записку Биндера под микроскоп.

Вертену ничего не оставалось, как выйти прогуляться. Небо прояснилось, мостовые и тротуары высохли. Конечно, где-то рядом мог притаиться убийца, но Вертен успокаивал себя, что злодей не отважится напасть средь бела дня.

И все же время от времени он оглядывался. Убийца наверняка меткий стрелок, так что может уложить и с расстояния сто метров. Мимо протарахтел экипаж, процокали подковами лошади. Он напрягся, высматривая ближайшее укрытие. Убийца мог метнуть из кареты кинжал или отравленный дротик.

«Смогу ли я когда-нибудь снова насладиться неторопливой прогулкой по своему городу? — спросил он себя. — Неужели мы с Гроссом переступили опасную черту? Может быть, пришло время передать расследование профессионалам? Впрочем, какие профессионалы, если под подозрение попал наследник трона. Вон как заволновался Майндль. Ему, наверное, дали сверху какие-то указания».

На плечо Вертена легла тяжелая рука. Он резко развернулся, схватившись за рукоятку пистолета во внутреннем кармане пальто.

— Вертен, старина. Чего вы встревожились, как будто увидели привидение? Это всего лишь я. Как поживаете?

Вертен заставил себя улыбнуться.

— У меня все великолепно, Климт. Рад вас видеть.

Художник взял его под руку.

— Раз вы не на работе, тогда, может, заглянете ко мне пополдничать?

Он нес сетку с покупками — закуски, кондитерские изделия, бутылка рома.

— Почему бы и нет? — Вертен кивнул. — Прекрасная идея.

Вскоре они свернули во двор, где находилась студия Климта. Вертен в очередной раз восхитился этим кусочком живой природы в самом центре Вены. Лужайка с высокой травой, цветущие кусты в тени двух великолепных каштанов. В траве охотился крупный черно-белый котище. Климт позвал его, но тот даже не повернул голову.

— Серьезный охотник, — сказал Климт, открывая дверь студии, она оказалась незапертой. — Когда рядом мышь, я для него не существую.

Вертен попал в студию Климта впервые. В его представлении ее должны были населять грациозные натурщицы разной степени раздетости. А их встретила уборщица лет пятидесяти, которая тут же стала выговаривать художнику, что, мол, она только вымыла полы, а он кого-то привел и теперь они все тут затопчут.

Не обращая на нее внимания, Климт выложил покупки на большой стол в центре комнаты, предварительно сдвинув в сторону несколько эскизов углем. Уборщица удалилась, что-то ворча под нос. Вертен обошел студию, рассматривая незаконченные работы на нескольких мольбертах. Это были портреты, для которых позировали женщины из высшего света. С некоторыми Вертен был знаком. Климту каким-то чудом удавалось придавать этим матронам загадочный вид. Особая цветовая гамма и иконография делали этих, с точки зрения Вертена, совершенно неприметных дам персонажами экзотических сюжетов. На одной из картин он с удивлением обнаружил одну из дам совершенно обнаженной.