Звезда Вавилона - Барбара Вуд Страница 46

— Здесь! — сказал шейх с гордостью.

Конечно, на карте не было ничего с названием Джебель Мара. Это было бы слишком просто.

— Черт побери, — пробормотал Ян. — Похоже, нам придется ехать по юго-восточной дороге от Пальмиры, пока не доберемся до Вади-Аравид, там повернуть на север на пару миль, затем на восток, не доезжая до соляных озер Аль-Рутайма. Здесь, — сказал он, постучав пальцем по чистому участку карты, — находится Вади-Райза. Они говорят, что рядом мы найдем Джебель Мара.

Гленн сомневался.

— А они уверены в этом?

Ян пожал плечами.

— Кто бы знал, — в его голосе появились нотки беспокойства. — Еще они говорят, что это очень пустынный и негостеприимный район. Там мы не встретим никого, кроме бандитов, грабителей и солдат, сбежавших в самоволку.

Портье отеля обрадовался, увидев Кэндис, потому что неожиданно освободился номер. Когда она поднялась наверх, Гленн отправился в ближайший полицейский участок, а Ян остался в гостиничном баре.

В номере было душно. Открыв раздвижные балконные двери, Кэндис оставила открытой входную дверь, чтобы проветрить комнату, и пошла в ванную. Она отлепила лейкопластырь. Порез на шее медленно заживал. Она решила не накладывать новую повязку.

Вернувшись в комнату, она распаковала свою походную сумку. Кэндис взяла с собой книгу «Первоисточник Библии на иврите», потому что фрагмент с «женой астронома» был на иврите. Перед тем как покинуть Калифорнию, ей удалось определить, что алфавит на табличке Дюшеса действительно представлял собой код-заменитель для алфавита древнего иврита. Ксерокопию с табличкой она заложила между страницами книги.

Она вспомнила о неожиданной встрече с женщиной в приемном покое отделения интенсивной терапии. Доктор Милдред Стиллвотер еще сорок лет назад опубликовала эту книгу, которая с тех пор оставалась основным подспорьем для археологов и изучающих Библию.

Кэндис думала и о других необычных людях, которые были тогда в коридоре. Они на самом деле приходили выразить уважение своему коллеге или хотели заполучить Звезду Вавилона?

Она вышла на балкон, где сумерки были наполнены ароматами ночи: жасмина и жимолости, цветущих в саду; мяса ягненка, жарившегося на вертеле; варившегося темного кофе. И запахом самой пустыни, пыльным и древним. Пальмира — «Невеста пустыни». Город караванной торговли и ремесла, в котором встречались, смешивались и сталкивались разные культуры. Люди жили здесь на протяжении семидесяти пяти веков. Римляне принесли в этот город свою религию и законы.

Подставив лицо легкому ветерку, Кэндис закрыла глаза и погрузилась в другой мир. Она представила оазис таким, каким он был столетия назад: люди, рынки, красивый римский центурион на гарцующей лошади…

Раздался стук в ее открытую дверь.

Она обернулась и увидела Гленна. Она еще плавала в волнах своей фантазии и увидела, как он шагнул к ней: статный центурион в шлеме с плюмажем, алой накидке, сияющем нагруднике, с мечом на поясе — общепризнанным символом власти.

— Я подумал, вам будет интересно услышать, что я успел узнать, — сказал он, нахмурившись и пройдя в комнату. — Но не стоит оставлять дверь открытой.

Центурион испарился, и остался только Гленн Мастерс — без шлема и накидки, в черных брюках из плотной ткани и синей хлопчатобумажной рубашке — опять говорящий ей, что можно делать, а чего нельзя. Но все равно симпатичный.

— Я навел справки в городе. Никто раньше не спрашивал про Джебель Мара. Никто не нанимал проводника и машину, чтобы попасть туда. Работой Баскова и Звездой Вавилона тоже никто не интересовался.

Он вышел к ней на балкон, где силуэты финиковых пальм возвышались на фоне ночного звездного неба.

Кэндис подошла к перилам и сразу же отстранилась.

— Что-то не так? — поинтересовался он.

— Не люблю высоту.

— Мы лишь на втором этаже.

— Этого для меня уже достаточно. У меня голова кружится, если я смотрю на что-то свысока. — Она уловила легкую улыбку на его лице, которую сразу же сменило сосредоточенное выражение. Наверняка он сейчас думал о том, что делать дальше и как им попасть к Джебель Мара. — Мы попросим кого-нибудь отвезти нас, — сказала она, словно это было так же просто, как вызвать такси.

Но не об этом думал Гленн. Он думал о том, что хотел бы нарисовать Кэндис в лунном свете.

Гленн перевел взгляд на руины. В сгущавшейся тьме Пальмира с ее улицами, колоннами и арками была похожа на современный город.

— Я был у местных полицейских, отправил отчет о машине, преследовавшей нас у Дамаска, и ввел их в курс дела. Они будут следить за всеми, кто станет спрашивать о Джебель Мара или Звезде Вавилона. И утром проводят вас в аэропорт.

Она резко обернулась.

— Что?

Он посмотрел на нее.

— Я сказал им, что преследую преступника и вам грозит опасность. Они хотят, чтобы вы как можно скорее и незаметнее покинули их город.

— Вы не имели права.

— Еще как имел.

— Я остаюсь.

Почему ее голос до сих пор застигает его врасплох? При первом взгляде на Кэндис можно было предположить, что у нее высокий голос и из ее тонкого горла должны выходить сопрановые нотки.

— Я нанял водителя с машиной, — сказал он. — Выезжаю в пустыню на рассвете.

— Я с вами.

— Нет.

— Тогда достану своего водителя с машиной.

— И поедете одна?

— Я с самого начала хотела ехать одна. — Такой расклад пугал ее. — Послушайте, мы не можем терять время. Ваш отец сказал, что Фило собирается устроить великое опустошение. Армагеддон. Что, если он использует Звезду Вавилона, чтобы взорвать весь мир?

— Тем более я должен ехать один.

— И тем более я должна ехать с вами!

— Доктор Армстронг, будет так, как я сказал. В полиции распорядились, чтобы никто из местных не помогал вам. Это небольшой город, и все уже знают об этом, и вряд ли кто-нибудь захочет пойти против полицейских.

— Как вы можете меня вот так бросить?

— Я не бросаю вас. А оставляю под присмотром полиции. Я должен ехать один, и притом быстро.

— Вы так говорите, словно я инвалид или камень на вашей шее…

Он взял ее за плечи, крепко встряхнул.

— Черт возьми, Кэндис, я не смогу простить себе, если с вами что-то случится! По-вашему, смертей еще недостаточно?

Это остановило ее. В его голосе был гнев, а в глазах мольба. Она почувствовала, что кольцо с камнем, всегда повернутым на сторону ладони, вонзилось в ее кожу, и представила, как на том месте остается красивая отметка, словно ярко-красный рубин и золотые нити выжигают ее огнем.