Всего одно злое дело - Элизабет Джордж Страница 44

Линли заметил, что Таймулла обводил кружками населенные пункты, где уже успел побывать. И хотя сам Томас был хорошо знаком с тосканскими пейзажами, он позволил Ажару рассказать о сложностях, с которыми сталкивался последний, переходя из одного городка в другой среди соседних холмов. Линли видел, что сам процесс рассказа о проделанной работе позволял Ажару отвлечься от того невероятного напряжения, которое давило на него. Поэтому Томас кивнул на карту и заметил, что Таймулла был очень кропотлив в поисках своей дочери.

Однако скоро рассказ профессора иссяк. И тогда он сказал то, что, по-видимому, избегал говорить с самого начала:

– Инспектор, прошла уже целая неделя.

Когда Линли ничего не ответил, а только кивнул, Ажар продолжил:

– Что вы думаете обо всем этом? Прошу вас, скажите мне правду. Я знаю, как вам этого не хочется, но я должен услышать правду.

Линли притворился, что верит всему, что рассказал ему Ажар. Он отвел от него глаза и посмотрел на студентов, занятых своими рисунками; отметил насыщенную зелень растений, решетчатые ставни на окнах, защищающие квартиры от солнечных лучей. Из одной из квартир доносилось лаянье собаки, из другой – звуки фортепьяно. Линли размышлял, как лучше рассказать правду. И решил рассказать все как есть.

– Дело в том, что наша ситуация отличается от похищения совсем маленького ребенка, – негромко сказал он отцу Хадии. – Бывает, что грудничка выхватывают из коляски или стульчика. Подобное похищение, без требования выкупа, означает, что ребенка похитили или для себя, или для кого-то, кто не планирует причинить ему вред. Речь может идти о незаконном «усыновлении» с помощью денег или о передаче ребенка родственникам, которые жаждут заиметь своего малыша. Но похищение ребенка в возрасте Хадии, в девять лет, предполагает нечто другое.

Ажар не задавал никаких вопросов. Он только сильнее сцепил руки, лежащие на карте.

– Не было никаких требований… – тихо произнес он, – никаких требований… ни единого свидетельства…

Он имел в виду «тело не найдено», понял Линли.

– Это очень хороший знак. – Томас не стал распространяться на тему, как легко можно спрятать тело в тосканских холмах или в Апуанских Альпах сразу за ними. Вместо этого он сказал: – Из этого мы можем заключить, что она здорова. Испугана, но здорова. Кроме того, мы можем предположить, что, если Хадию украли с целью передать какому-то третьему лицу, ее будут некоторое время прятать.

– Почему?

Линли глотнул коку и подлил еще себе в стакан, в котором плавали три кубика льда, безуспешно старавшиеся охладить напиток.

– Маловероятно, что девятилетний ребенок забудет своих родителей, правда? Значит, ее надо удерживать в изоляции до тех пор, пока она не станет послушной, не привыкнет к своему положению и не смирится с ним. Она находится в чужой стране, и ее языковые возможности, скорее всего, ограничены. Со временем, для того, чтобы выжить, ей придется научиться смотреть на своих похитителей, как на спасителей. Она должна привыкнуть зависеть от них. Но все это нам только на руку. Потому что время работает на нас.

– И все-таки, если ее не похитили для последующего удочерения, – заметил Ажар, – то я не понимаю…

Линли быстро прервал его, не давая разыграться его воображению:

– Она достаточно юна, чтобы быть использованной в целом ряде занятий, в которых необходим ребенок. Однако не столь важны сами эти занятия, как то, что для них она нужна живой и здоровой.

Томас не стал говорить о более ужасных сценариях, которые, по его мнению, тоже были возможны. Он не сказал, что по возрасту она идеально подходила на роль игрушки для педофила, которую держат в подвале, в доме с тщательно спрятанной и еще более тщательно звукоизолированной комнатой, в одиноком заброшенном доме среди холмов, наконец. Потому что тот, кто так успешно увел ее с рынка в тот день, должен был хорошо подготовиться к похищению. А это подразумевает и подготовку к дальнейшему использованию. В таких случаях продумываются все мелочи. Поэтому, хотя время и было на их стороне, правда состояла в том, что обстоятельства были против них.

Однако была одна небольшая надежда, и этой надеждой была сама Хадия. Потому что не все дети ведут себя так, как это предписывает детская психология. И было достаточно просто выяснить, как она может повести себя в той или иной нестандартной ситуации.

– Я хотел бы спросить вас, – сказал Линли, – насколько велика вероятность, что Хадия будет бороться в создавшейся ситуации.

– Что вы имеете в виду?

– Иногда дети бывают удивительно изобретательны. Могла бы она поднять шум в подходящий момент? Смогла бы привлечь к себе внимание?

– Каким образом?

– Ведя себя не так, как ей сказали. Пытаясь вырваться из плена, бросившись на похитителей с кулаками, разведя огонь, проколов шины у автомобиля? Все что угодно, но не быть послушной.

«Что-нибудь, – подумал про себя Линли, – что мог бы попытаться сделать взрослый человек».

Казалось, Ажар задумался, пытаясь найти ответ. Где-то зазвонил церковный колокол; этот звон подхватили другие колокола, и он плыл над городом, отражаясь от узких улочек Лукки. Высоко в небе плотным каре кружились дикие голуби, не давая взлететь домашней птице.

Таймулла откашлялся.

– Нет, ничего из того, что вы назвали. Ее воспитывали, чтобы она не доставляла проблем взрослым. Я обращал на это, да простит меня Всевышний, очень много внимания.

Линли кивнул. К сожалению, так устроен мир. Очень часто маленькие девочки, независимо от их культурной принадлежности, воспитывались родителями и окружающими в духе покорности и послушания. Использовать находчивость и кулаки учили обычно мальчиков.

– Старший инспектор Ло Бьянко, мне кажется, надеется… Несмотря на то, что прошла уже неделя… – добавил Ажар.

– Я с ним согласен, – сказал Линли.

Но он не сказал своему собеседнику, что без информации от похитителей или от кого бы то ни было другого эта надежда очень быстро улетучивалась.