Кен - Наталья Андреева Страница 44

— Останешься? — спросила она, когда ужин был закончен. Мысль об одиноком вечере была страшнее, чем обычная смерть. Каждый раз, засыпая в этой пустой квартире, на огромной постели, Ксения умирала, надеясь на то, что это в самый последний раз.

— Почему нет? — ответил Герман, прислушавшись к мелкому дождику, царапающему снаружи стекла.

После душа он залез к ней под одеяло и несколько минут лежал молча, стараясь случайно не задеть теплое и мягкое чужое тело.

— Холодно сегодня, да? — спросила Ксения. Не услышав ответа, добавила: — И страшно.

— Женькино привидение тебя не беспокоит? — В темноте Ксения угадала его легкую усмешку. Придвинулась, нарушив невидимую границу:

— Можно?

Герман подложил ей под голову руку, другой рукой притянул к себе.

— Черри? А если у нас с тобой сейчас ничего не будет, что ты сделаешь?

— Ничего. Усну.

— А потом? Утром?

— Приготовлю тебе завтрак.

— Странно, но я верю в то, что это правда. Иди сюда.

И она вспомнила наконец, какие у него сладкие губы.

Им всегда было хорошо вместе. Они не старались ни друг для друга, ни для себя. А оттого все, что между ними происходило, не имело ни тени фальши. Ксении не с кем было его сравнивать, кроме как с бывшим мужем. Она понимала, что с Германом все лучше, чем с тем, другим, с той только существенной разницей, что тогда все было по любви. А значит, было все-таки лучше.

Их и нельзя было сравнивать, они жили по-разному и чувствовали по-разному и по-разному сжимали в сильных руках ее мягкое тело. Но и не сравнивать она не могла, потому что и сейчас, с другим, она изо всех сил пыталась найти — и никак не могла — хоть кусочек прежнего счастья. Не было его. Приятно и даже очень хорошо временами было, но ощущение прежнего полета куда-то ушло. Сейчас она не летела, а просто проваливалась в глубокую, душную яму, и там, на дне, вокруг нее кружилось множество приятно покалывающих мелких иголочек, и, втыкаясь в самые чувствительные места, они парализовали разум и волю.

— Тебе хорошо? — хрипло спросил он.

— Да, — шепнула она, хотя мысленно сказала совсем другое: «Заканчивай поскорее». Когда приятные покалывания прошли, терпеть на себе его горячее тело уже не слишком хотелось.

Раньше, по любви, это приносило ей особенное удовольствие, когда муж становился вдруг эгоистом и даже делал больно. Но она была счастлива только уже оттого, что доставляет радость ему. А сегодня не смогла удержаться от очередного глупого вопроса:

— Зачем мы это делаем?

— Не знаю, как ты, а я после этого крепче сплю, — ответил Герман и отвернулся к стене.

А Ксении не спалось. Прошлые ночи она часто просыпалась от страха, а сегодня не хотела отключаться, потому что боялась завтрашнего утра. Герману ничто не мешало найти постель, где ему будут больше рады. А ей также ничто не мешает найти того, кто просто воспользуется ее одиночеством.

«А почему бы ему здесь не остаться?» — подумала Ксения и заснула с мыслью, что надо бы за завтраком об этом у Германа спросить.

…Он молча пил кофе и вопроса словно не услышал.

— Герман, ты можешь не снимать квартиру. Это же так дорого!

— Не дороже денег. А деньги — дерьмо.

— Но ты же нигде не работаешь!

— Ты тоже.

— Я — женщина.

— А я мужчина. Половой признак еще не есть клеймо раба. Я хочу оставить за собой право говорить приятные вещи тем, кто мне действительно приятен.