Клоунада - Уолтер Саттертуэйт Страница 43

— …ставят горшок на сильный огонь и держат, пока сыр не станет коричневым.

Мы уже почти объехали всю площадь кругом, оставив за собой несколько сотен разозленных людей и кучу трясшихся от страха лошадей. Я оглянулся, но черной машины не заметил.

— К этому супу, — продолжал свое Ледок, — очень подходит белое сухое вино.

Внезапно такси резко затормозило у поворота в очередную узкую улочку. Впереди под фонарем какие-то мужчины выгружали плоские квадратные ящики из припаркованного грузовика и складывали их прямо на улице. Наш водитель открыл свое окно, сунул пальцы в рот и свистнул. Мужчины оглянулись. Один из них, грузный, в черном свитере, подбежал к такси.

Я взглянул на Ледока.

— Его кузен, — объяснил он.

Я посмотрел в зеркало заднего вида. Черная машина только сворачивала за угол на площади, в сотне метров от нас.

Водитель что-то быстро протараторил по-французски, обращаясь к мужчине в свитере, отдал ему мою сотню, затем вдавил педаль газа в пол и резко свернул в боковую улицу.

Мы мчались по улице. Наблюдая в зеркало, я успел заметить, что черная машина подъехала к перекрестку как раз в тот миг, когда двери кузова грузовика распахнулись и оттуда вывалились пятнадцать или двадцать квадратных ящиков, заполонивших дорогу. В свете фонарей их содержимое сверкало серебром и золотом. Черная машина въехала в эту сверкающую гущу, ее занесло, и больше я ее уже не видел.

— Рыба, — объяснил Ледок, повернувшись, чтобы тоже глянуть в заднее стекло. — Напомните мне завтра рыбу не заказывать.

Такси мчалось по переулку, но, когда мы подъехали к следующему широкому проспекту, водитель сбавил ход и по всем правилам повернул направо. Некоторое время мы ехали на север, во всяком случае мне так казалось, пока не доехали до следующего проспекта, где свернули направо.

Я обратился к Ледоку:

— Можно вопрос?

— Ну конечно, mon ami.

— Вы случайно не сказали водителю, чтобы он высадил нас где-нибудь поблизости от той квартиры?

— Естественно, нет. Я назвал ему другой адрес, неподалеку от того дома. Когда он нас туда привезет, мы пересядем в другое такси. А может, потом и в третье. Полиция наверняка уже знает номер этой машины. И еще до завтрашнего утра арестует этого сумасшедшего.

Как и у Сибил Нортон, квартира подруги Ледока располагалась на верхнем этаже. Довольно долгий подъем для человека с чемоданом Ледока.

— Что там у вас? — поинтересовался я, когда мы остановились передохнуть на лестничной площадке. — Эта штука весит не меньше пятидесяти килограммов.

— Мои гантели, — сказал он. — Зарядку делать. Я не пропускаю ни одного дня. — Он сжал пальцы в кулаки и замолотил ими по воздуху для наглядности. — В здоровом теле здоровый дух.

— Угу. — Я сунул руку в карман, достал пистолет и протянул ему. — Тогда можете прихватить и это.

— Благодарю, дружище. — Он сунул пистолет в карман.

— Спасибо, что не забыли взять с собой, — сказал я.

Мы снова подняли чемоданы и поползли дальше вверх по лестнице.

Квартира оказалась большой, просторной и обставленной по-женски. Мебель только антикварная: хрупкие кривые деревянные ножки у кресел и диванов, обивка — в оборках. На стенах — обои в цветочек. Абажуры на лампах — с бахромой. Над белым камином — картина маслом в золоченой раме: пестро разодетые пастушки поигрывают на флейтах, отдыхая на мшистом берегу пенного ручья. Тут же дремлют овечки. В воздухе квартиры помимо слегка затхлого запаха ощущался аромат дорогих духов.

Ледок уронил чемодан на персидский ковер и упал в одно из кресал. Я поставил чемодан, который нес, на пол и сел в другое кресло.

— Ничего, что зажгли свет? — спросил я.

— Нормально, — ответил он. — Матильда иногда пускает сюда друзей — переночевать. Соседей этим не удивишь.

— Она часом не приглашала гостей на ближайшие два дня?

Ледок улыбнулся.

— Завтра я ей позвоню и позабочусь, чтобы она и не думала об этом. — Он полез в карман и достал часы. — Только половина третьего. У нас еще есть время съездить на баржу и поговорить с Астер Лавинг.

— Анри, сегодня выдался слишком длинный день. Давайте подождем до завтра.

Но завтра будет поздно. Впрочем, и сейчас было поздно. В половине третьего, когда мы сидели в гостиной, Астер Лавинг была уже мертва по меньшей мере пять часов.

* * *

Остров Сен-Луи, Франция

11 мая 1923 года

Дорогая Евангелина!

Какой выдался денек! И он все еще продолжается!

Подозреваю, сейчас я самая занятая женщина в Париже; события чередуются с такой быстротой, что я совершенно не успеваю все разложить по полочкам. Я напоминаю сама себе белку в колесе. Хотя, думаю, куда лучше провожу время, чем белка в колесе или без оного.

Писать пространное письмо сейчас некогда. Сегодня попозже, когда мы вернемся от Гертруды Стайн, я напишу другое. Если верить Эжени, там должен быть Эрнест Хемингуэй, и я с нетерпением жду возможности с ним познакомиться. Как говорит Эжени, мисс Стайн тоже писательница и даже, по парижским свободным меркам, несколько эксцентрична. К тому же она лесбиянка. Кстати, Эжени тоже. Как и, похоже на то, большая часть женского населения Парижа.

Хотя, возможно, я что-то перепутала. Если тебе в гиды по Парижу попадает карлик, это вовсе на значит, что в Париже живут одни только карлики.

Но подробнее об этом позже. В смысле — о лесбиянках.

Вот тебе краткий отчет за сегодняшний день; утром я ездила на машине (на огромном «Роллс-ройсе»), угощалась улитками, немного захмелела за обедом, и все это первый раз в своей жизни; зашла в несколько замечательных маленьких бутиков, включая тот, где заправляет Коко Шанель, которая оказалась совсем крошечной, chic [51]и совершенно изумительной; побродила по «Бон Марше», моему самому любимому магазину в Париже, и таращилась во все глаза подобно вестготке в римских чертогах.

Когда я спросила у Эжени, не можем ли мы туда зайти, она заморгала и стала чуть бледнее, чем обычно. Ведь «Бон Марше» — торговый оплот буржуазии, а Эжени, как дочь графа, подозреваю, привыкла смотреть на буржуазию искоса (впрочем, это вовсе не означает свысока). Но когда я рассказала, что ходила туда много лет назад с мамой и что это одно из самых дорогих моих воспоминаний, она отправилась туда почти с такой же радостью, как и я.

Мне нужно рассказать тебе еще кое-что. Если помнишь, когда-то я упоминала о Филе Бомоне, американце, который устроил меня на работу в свое агентство. И о том, что он может когда-нибудь вернуться в Европу. Так вот, сегодня, когда мы бродили по «Бон Марше», я краем глаза заметила движение справа. Посмотрела в ту сторону и увидела удаляющегося мужчину — я не разглядела его лица, но сзади он очень напоминал господина Бомона: те же темные волосы, те же широкие плечи. На мгновение у меня даже перехватило дыхание и затрепетало сердце.