Сесилия Агнес - странная история - Мария Грипе Страница 43

Так он уверял. Трудно сказать, что тут правда, а что нет. Кой-какие искренние чувства, наверно, за этим спектаклем все же стояли. Он безусловно питал к Сесилии сердечную склонность. И возможно, горевал искренне. Только выглядело все очень уж нелепо и смехотворно. У Хульды вообще сложилось впечатление, что жалел он в первую очередь себя. И что бы ни делал, все оборачивалось этаким спектаклем. Он рвал на себе волосы, заламывал руки, гримасничал и кривлялся.

Вместо того чтобы, к примеру, спросить о ребенке – казалось бы, поступок вполне естественный и разумный, – он ринулся в сад и разнес его в пух и прах. Метался как безумный, рубил деревья и кусты, вытаптывал грядки, крушил цветники.

Уничтожил райский уголок, который сам же и создал. А потом посадил самые мрачные хвойные деревья, какие сумел сыскать. По-своему увековечил память Сесилии. Превратил обитель радости и счастья в место вечной скорби. Позднее он оттуда уехал, да еще и балет на эту тему поставил. Говорят, с большим успехом.

– Словом, он горевал на свой лад, – тихо сказала Хульда. – А уж как там было на самом деле, я не знаю. Сыном он вовсе не интересовался. Забыл Мартина.

– Неужто ни разу не вспомнил?

– Нет, отгоревал и уехал из города. И вообще из страны. Начал все сначала где-то в Дании. Здесь его больше не видели.

– А Мартин?

Мартин оказался трудным ребенком. Никакого сладу с ним не было. Приемных родителей, к которым он попал, упрекнуть решительно не в чем. Наоборот. Но Мартин то и дело убегал. Связался с дурной компанией и совсем мальчишкой подался в матросы. Позднее пробовал то одно, то другое, пописывал статейки, хотел стать журналистом, но толку из него так и не вышло. Одно время он даже в артисты метил. А после запил, и в конце концов водка свела его в могилу. Жил он последнее время в Стокгольме. Женат вроде не был. Но ребенка, говорят, завел где-то на стороне. Умер Мартин скоропостижно, в прошлом году, после очередной попойки, как Хульда слыхала.

– Да, вот все, что я знаю про сына Сесилии…

И этот ребенок рос у чужих людей. Все повторяется, повторяется…

– А кто опекал Мартинова ребенка?

Тут Хульда ничего сказать не могла. Голос у нее был усталый и печальный. Наверно, его мать. Отец-то вряд ли им интересовался – что с него возьмешь, изначально сдвинутый малость.

– Но Геро он все же пригрел, – неожиданно заметила Хульда.

– Геро? – изумилась Нора.

– Ну да, собаку. Балетчик-то собаку держал. Большущую черную овчарку, Сесилия часто за ней присматривала. Красивый зверь, воспитанный, умный. Он был при нас, когда Сесилия умерла. Уезжая в отпуск, хозяин всегда оставлял собаку у нее. Геро очень переживал случившееся, по глазам было видно. Поздно ночью, когда все кончилось, он вдруг подошел и положил голову мне на колени – утешал как мог.

Потом Геро вместе с Мартином перебрался в приемную семью. Балетчик не хотел больше держать его у себя. Дескать, пес слишком напоминает о счастливых днях, при одном взгляде на него сразу наворачиваются слезы и все такое.

Словом, Мартин подрастал в компании Геро. И в детстве с ним не разлучался. Пока Геро был жив, никаких проблем не возникало. Но собаки не бессмертны. И век у них не очень-то долгий. Хотя Геро дожил до старости. Когда он умер, Мартин, как слыхала Хульда, ужасно по нем убивался. А потом начались сложности, в мальчишку словно бес вселился, не мог он усидеть дома, так его и тянуло бродяжить.

Хульда ощупью нашла руку Норы. Пальцы ее легонько дрожали.

– Тяжко все это вспоминать, – прошептала она. – Однако теперь, Нора, ты знаешь об Агнесиной Сесилии ровно столько же, сколько знаю я. – Она помолчала. – Я всю жизнь корила себя за то, что оставила ребенка Сесилии, и очень жалела Мартина. Правда, наблюдала за ним издалека. Сил у меня недоставало на большее. Н-да, человек – странное существо. – Она опять задумчиво помолчала. – Всего я, конечно, знать не могу.

Наверно, другие способны еще много чего рассказать. Но тут тебе, Нора, придется самой наводить справки…

Хульда пожала Норину руку, Нора ответила тем же.

– Так я и сделаю, Хульда. Сдаваться не собираюсь. Я непременно должна узнать, чего от меня хочет Сесилия.