Под знаком полумесяц - Чингиз Абдуллаев Страница 43

Я с трудом приходила в себя. Все еще плыло перед глазами. Сначала в нос ударил какой-то неприятный запах. Очень неприятный. Я даже поморщилась. Потом почувствовала боль в руках. Постепенно поняла, что руки у меня связаны за спиной. Я не стала сразу открывать глаза, понимая, что за мной могут наблюдать. Меня готовили и к похожему сценарию, поэтому необходимо сохранять выдержку. Восстановим все, что было с самого начала. В меня выпустили какую-то жидкость, и я потеряла сознание. Сначала поднималась по лестнице. Потом услышала шорох за спиной. Обернулась и почувствовала эту струю. И сразу потеряла сознание. Это было поздно вечером. Сколько с тех пор прошло времени, я не знаю. Если не убили сразу, значит, я им нужна. Интересно для чего. Если они похитили и Якова Ароновича, то такой незначительный специалист, как я, им вообще не нужен. Я почти ничего не знаю. Ни об организации охраны, ни о службе безопасности. Я могу рассказать о нашей оперативной подготовке и выдать Самира Бехбудова с Арифом. Конечно, я не сделаю ни того, ни другого, даже если меня сожгут живьем. При этой мысли я испугалась. Нет, даже содрогнулась. Нет, не из страха. Я вспомнила о своей девочке. Как она будет расти без отца и без матери? Отец фактически самоустранился, а мать занялась делом, каким порядочные молодые женщины не должны заниматься, и попала в ловушку. Как ей объяснят, что ее мать была офицером специальной группы? Никто, конечно, не станет объяснять. Придумают какую-нибудь глупую версию моей смерти. Попала под автобус или упала с моста. И выдадут песок в закрытом гробу, чтобы близкие могли меня похоронить. Бедная мама, как она будет переживать!

Какой ужасный запах. Как будто в хлеву. Что это такое, куда меня привезли? И кто эти люди? Я осторожно открываю глаза. Кажется, я лежу на каком-то грязном матрасе. Какая гадость. Полная антисанитария. Все женщины такие. В этот момент я думаю не о том, что меня могут убить или пытать, а о том, что меня положили на грязный матрас. И еще я пожалела о том, что на мне длинная юбка, а не привычные темные брюки. Я пытаюсь осмотреться по сторонам. Кажется, метрах в пяти от меня сидит какой-то мужчина. Достаточно молодой, небритый. С автоматом в руках. Сидит боком ко мне и что-то жует. Наверное, жвачку. Теперь я поняла, чем здесь пахнет. Обычным конским навозом. Наверное, меня привезли в какую-то конюшню.

Интересно, чего они ждут? Кажется, пробивается утренний свет. Сейчас часов девять или десять. Хотя в мае рано светает. Зачем они меня похитили и что им нужно? Судя по тому как они работали с Шамилем и Людой — эти люди знают свое дело и не оставят меня в живых. Значит, нужно исходить из того, что они все равно не дадут мне шансов. Нужно будет искать их самой. И все-таки как я могла так глупо попасться после того, как уже исчезла Люда? Наверное, ее тоже привезли и бросили вот на такой грязный матрас. А потом замучили и убили. Я чувствую себя почти Зоей Космодемьянской. Честное слово, мне не так страшно. Жалко маму и дочку. И еще злоба на этих подонков, которые убили моих товарищей и готовятся убить меня. Ох, как я их ненавижу!

Я открываю глаза и смотрю по сторонам. Второй охранник сидит в стороне. Меня боятся. Двое вооруженных мужчин на связанную женщину. Просто молодцы. А с другой стороны, это плохо. Значит, они точно знают, кто я такая. Обычную женщину, работающую в литературном институте, не станут связывать и охранять. А меня связали и охраняют. То есть знают и о моих спортивных достижениях. И о моей подготовке. Слишком много информации. Случайно ее получить невозможно. Значит, где-то произошла утечка. И нас кто-то сдал. Сначала Шамиля, потом Люду, теперь меня. Интересно, кто это мог сделать? В нашей группе остались двое — Ариф и Самир. Про Арифа я даже не хочу думать, это просто невозможно. Самира я тоже знаю несколько лет. Он не похож на предателя. Тогда кто?

Кто мог так целенаправленно сдавать своих товарищей? И для чего?

Я слышу шаги и понимаю, что скоро получу ответы на все свои вопросы. Сюда входят двое мужчин. Оба чисто выбритые, от одного даже пахнет заграничным парфюмом. Это всегда так. Орудуют небритые типы, пахнущие чесноком и специями. А командуют всегда хорошо одетые господа, знающие толк в дорогом парфюме. Один из них — высокий мужчина с глубоко посаженным глазами, прилизанными волосами. У него такой запоминающийся выступающий кадык. Второй, поменьше ростом, полноватый, с редкими рыжими волосами, мордастым лицом и мешками под глазами. Он подходит ко мне и как-то брезгливо и не очень больно пинает меня ногой. Как собаку. Вот такой тип. Мужчина, который бьет ногами связанную женщину, как его назвать…

— Просыпайся, красавица, — говорит он с очень характерным акцентом. Так говорят выходцы с севера. Кажется, я начинаю понимать, что здесь происходит.

Меня поднимают и ставят на ноги, разрешив прислониться к какому-то столбу. Я перевожу дыхание. Второй, высокий мужчина, молча смотрит на меня.

— Пришла в себя? — весело спрашивает полноватый тип, — давай, давай, просыпайся.

Он еще и хлопает меня по лицу своей потной ладошкой. Это не больно, но очень противно. Я невольно строю гримасу.

— Не нравится, — радостно говорит полноватый, — ей не нравится, — он неожиданно больно сжимает мне скулы и резко отпускает меня, — ничего, — обещает мне этот тип, — тебе у нас понравится. Я тебе обещаю.

— Хватит, — говорит высокий, — отойди. У нас с этой дамой будет другой разговор.

Полноватый пожимает плечами и отходит. Высокий подходит ближе, смотрит на меня.

— У тебя есть дочка. — Он не спрашивает. Он утверждает.

Пока я еще способна молчать.

— Мы привезем ее сюда, — говорит мне этот тип, и я чувствую, что могу разорвать веревки, которыми связана, и задушить этого типа. Но это всего лишь прелюдия.

— У нас мало времени, — говорит мне высокий, — поэтому слушай внимательно. Девочку твою мы не будем трогать, если ты будешь вести себя нормально и правильно. Твоя жизнь нам не нужна. Все, что мы хотели узнать про тебя, мы уже знаем. Нам нужен этот еврей, который приехал к нам и с которым ты уже столько дней работаешь.

— Какой еврей? — Может, попытаться прикинуться дурочкой.

Но моя попытка обречена на провал. Высокий откровенно улыбается.

— Не нужно так грубо, — говорит он мне, — Яков Аронович Гольдфарб, который выдает себя за литературоведа. Я даже не знаю, как его настоящее имя и кто он на самом деле. Но ты все знаешь. Мне неинтересно ни его имя, ни его профессия. Я хочу его найти и с ним поговорить. Или найти и убить. Оба варианта меня устраивают. А тебя что больше устраивает?