Счастливых бандитов не бывает - Данил Корецкий Страница 43

— Ты сам решаешь, брат, что тебе делать, — сдержанно сказал Гуссейн. — Только я тебе не звонил. Удачи, брат!

Отправив Хитрого, Антон задумался. Пришла мысль выпить для прояснения мозгов, но он знал, чем это закончится. Запоем на неделю, а может, и на месяц! Тем более что прояснять тут особенно нечего. Скорей всего дело обычное: столкнулись две тачки, стали выяснять отношения, как сейчас принято… У Гарика на все одна схема — в рожу без разбора. А тут ему попались такие же, да еще моложе и ловчей.

Обычная случайность! Но сыграла она на руку врагам. Потому что вместо объединения местных перед чужаками может привести к обратному — раздорам и раздроблению. А этого допустить нельзя!

* * *

То, что не получилось у Гарика вместе со всей его бригадой и купленными ментами, Антон сделал за три часа. Потому что не терял связи с подрастающим поколением. Он курировал несколько спортивных секций, хорошо знал спортсменов и тренеров. А хорошему тренеру мальчишки иногда доверяют больше, чем родному отцу. Тренеры — кладезь информации о молодежи. Главное — задать правильные вопросы.

Итак. Отчаянные, молодые, агрессивные, в черной одежде — что-то вроде униформы. Может, рокеры? Ответ: нет. Рокеры не носят ножи и «травматику», тем более не спешат их применить. Качки? На качков, судя о рассказам, не похожи. Может, каратисты какие-нибудь? Под якудзу косят? Нет, якудзы здесь тоже как-то не пишутся…

Наци?

Но нападение они совершили не на таджиков и чеченов. На русских напали, на своих. К тому же нацики знают уголовную среду, на Гарика Речпортовского они бы и тявкнуть не посмели.

Байкеры?

Те постарше, они на мотоциклах раскатывают, а не на «бэхах», да и оружие у них другое: больше цепи в ходу да раскладные дубинки…

Так, может, то — «волки», «волчары»?

Кто такие «волчары»? — поинтересовался Антон.

Как говорил великий Ленин, «есть такая партия». А точнее — банда. Или молодежная группировка, если угодно. Анархия и махновщина в чистом виде. Ночные хищники.

Кто под руку попадется, того шерстят и грабят, невзирая на возраст, пол, звания и прочее. От уголовной среды подчеркнуто дистанцируются. Равно как и от любой другой среды. Одинаковые шмотки — да, есть у них такая фишка. Очень любят выделиться ребята. И «травматика». Двое мальчишек из «Дракона» — это клуб восточных единоборств в ДК «Красный Аксай», — не так давно ушли к «волчарам», за романтикой. То есть занятия побоку, спорт побоку, ушли с концами. Один, правда, вскоре вернулся в секцию, не ужился там чего-то. Испытание какое-то не прошел. Кое-чего поведал по возвращении. Говорит, главный у «Волков» — парень по кличке Шкет, ему недавно двадцать стукнуло. Остальные и того младше. Собираются по вечерам в «Кружке» — это забегаловка на Южном проспекте. Пьют, жрут, а после закрытия выкатываются на улицу развлекаться. Больше ничего о них не известно.

— А на серой «БМВ» кто-нибудь из них ездит? — спросил Антон.

Если и ездит, то на краденой. Да и кто им права даст, отморозкам малолетним?

* * *

Дисциплина у них была железная. При появлении Шкета все почтительно замолчали и встали из-за столиков, приветствуя вожака.

— Здорово, волчары!

В ответ раздался дружный вой, который могли бы издавать как молодые волки лунной ночью, так и стая упившихся кокосовой брагой павианов. Собравшиеся в «Кружке» десятка полтора молодых людей подразумевали, естественно, первый вариант. Почти все они были в черных кожаных куртках, у некоторых за поясом имелись травматические пистолеты, и у всех — ножи. Давняя мечта Шкета о собственной опасной банде из пятидесяти рыл в черной униформе начинала приобретать определенные очертания.

Шкет спустился по ступенькам в крохотный зал, приобнимая губастую блондинку с развитыми формами и вульгарной внешностью. Судя по тому, как она жеманничала, строила глазки и наслаждалась ролью «главной волчицы», ей было не больше 18-ти, а ее обтянутый лосинами широкий зад хорошо помнил школьную скамью. И не только…

Шкет же, напротив, держался уверенно и солидно: не суетился, лишних движений не делал. Он возмужал, окреп, раздался в плечах и уже не напоминал того тощего салагу Виталика Рыбакова, который пару лет назад, по дурости, ограбил собственного отца и едва не был отпетушен в СИЗО. Когда-то он выделялся среди сверстников худобой и высоким ростом, но именно с той поры, со времен 72-й камеры, рост его неожиданно замедлился, словно Шкету по каким-то причинам надоело выделяться. Его макушка застряла на отметке метр восемьдесят, а весь жизненный сок ушел в руки, кулаки и шею. И с лицом тоже что-то произошло — оно огрубело не по годам, стало неподвижным, как глиняная маска, словно и здесь Шкет каким-то образом решил уйти в тень, спрятаться. Хотя той же губастой блондинке, судя по всему, он нравился и таким.

— Шкет, ты не поверишь! Чего было-то! — завопил Крыса, успевший принять за вечер несколько бокалов «ерша» и изрядно окосеть.

— Да, было! Было! Отбуцкали троих бандюков на джипе! — загудели голоса. — Даже четверых! Их ведь четверо было…

Шкет не спеша прошел к центральному столику, ему тут же уступили места. Франц, совмещающий роли владельца, шеф-повара и официанта «Кружки», поднес два бокала светлого и блюдо с жирным шашлыком. Шкет отпил из бокала, не обращая внимания на галдеж, затем громко рыгнул и бросил:

— Ну, так что вы там накосячили?

И посмотрел на Крысу. Крыса, в отличие от него, так и остался худосочным, востроносым и нескладным, как мальчишка-переросток. И даже черная куртка телячьей кожи, в народе именуемая «вэвээской», и выглядывающая из-за воротника татуировка на шее в виде каких-то переплетенных то ли лезвий, то ли когтей не делали его старше.

— Представляешь, вчера катаемся мы такие с Бомбой, Ханом и Мильонщиком, — взахлеб начал рассказывать Крыса. — Ну, думали цыгана одного выловить в Западном поселке, то да сё… А тут по встречке джип какой-то здоровенный прет, представляешь? Ну, с вагон размером, не меньше! И прямо перед нами налево пошел, внахалку так, представляешь? Всю улицу перегородил! Я такой еле увернулся, бампер ему срезал, себе всю правую бочину расцарапал! Остановился такой, ору: все, валим уродов на х…!

Шкет при этих словах не удержался, улыбнулся. Мальчишеский вид Крысы как-то не вязался с грозной командой.

— А Бомба мне: нет, давай их удивим сначала! — завопил Крыса радостно, истолковав, видно, улыбку вожака по-своему. — Ладно, это… Ну, удивим, думаю! Выхожу, а там трое старых козлов навстречу, грабли в мастях, рожи углом. И один там, на гориллу похожий, как попер на меня, как попер… Всю жизнь, грит, будешь мне должен! А у самого глаза по полтиннику, слюной брызжет, от морды прикуривать можно! Я такой спокойно ему, будто ничего не просекаю: да вот, ехал по главной, соблюдал правила, знать ничего не знаю. Ты бы видел, как он пасть раскрыл! С говном сожрал бы! «Мочите, — орет, — их насмерть!» И те двое — на меня! А тут — Бомба с Ханом! И Мильонщик! Выскочили на раз-два-три! Дыц-дыц — одному в рожу выстрелили, второго Бомба ножиком ковырнул! А я тому, горилле, из «осы» прямо в грудянку, тот аж по асфальту покатился! Во, дела!!