Заговор дилетантов - Елена Хорватова Страница 43

Мобилизовав все свои знания в области немецкого, я объяснила портье, что прибыла из Москвы и рассчитываю в этом отеле на номер, который был для меня заранее заказан.

Примерно с третьей попытки портье смог меня понять, и оказалось, что номер действительно ожидает госпожу Хорватову из России.

Я заполнила карточку, получила ключ, портье распорядился доставить мой багаж в номер, и через пару минут я оказалась в просторной, очень чистой и прилично обставленной комнате.

Впрочем, разглядывать свое временное пристанище у меня уже не было сил — их хватило только на то, чтобы снять дорожную одежду, умыться и рухнуть в постель, сразу же закрыв от усталости глаза. Все-таки, как ни крути, мне сегодня довелось немало поволноваться. И только-только накал азарта спал — тут же навалилась усталость…

Ночью мне снился Крюднер, который горячо благодарил меня за помощь. Это был странный сон — в моей комнате сидел некий господин, лица которого разглядеть было невозможно, да вроде бы он и не представился мне, но я с абсолютной точностью, как это бывает только во сне, знала, что передо мной именно господин Крюднер.

А ведь при жизни несчастного изобретателя мы с ним были даже не знакомы…

— Я пришел поблагодарить вас, — глухо говорил он. — Теперь я знаю, что дело мое не пропало. Мои открытия послужат России…

— Не стоит благодарности, — ответила я ему. — Нам ведь еще предстоит отыскать вашего убийцу. Дело нужно делать до конца, а не наполовину. Но меня тревожит одно — я подозреваю, что ваш убийца Штайнер, а он сейчас в Германии и может здесь остаться и затаиться. Боюсь, его не выдадут российскому правосудию, даже если обнаружатся доказательства его причастности к делу.

— Штайнер не так уж важен, — вздохнул покойный. — О, сударыня, вы даже и представить себе не можете, кто направил руку моего убийцы.

— Так назовите же мне его имя! — потребовала я. Но господина Крюднера уже не было. Он исчез, а на меня словно бы могильным холодом повеяло.

Я проснулась от ощущения озноба. Приснится же такое — прямо-таки явление тени отца Гамлета… Мое вам почтение, господин Шекспир.

В окно заглядывали первые лучи бледного берлинского рассвета. По сравнению с Москвой здесь есть разница не только в календаре, но и во времени. Может быть, по московскому времени можно было бы уже и вставать, но по берлинскому, без сомнения, не мешало бы поспать еще хотя бы часок.

Закрыв глаза, я попыталась задремать, но мои попытки были безуспешны. Страшный сон не выходил у меня из головы. Кажется, видеть во сне покойников — не слишком большая удача. К тому же всем известно, к каким пагубным последствиям привело общение Гамлета с тенью умерщвленного родителя. Мне Крюднер, положим, не родственник, но если я пойду по неверному пути принца датского и начну беседовать с загробными тенями, я тоже могу плохо кончить…

Задремать мне так и не удалось — вскоре в мой номер бесцеремонно ворвались две жизнерадостные немецкие горничные и принялись споро наводить в нем порядок.

Честно говоря, я не поняла — в чем смысл этой уборки, я ведь только вчера поздним вечером въехала в номер, сверкающий почти неестественной чистотой, и еще не успела ни намусорить, ни даже распаковать багаж. Зачем же так сразу драить все подряд в моей комнате? Конечно, ради великого орднунга, но, ей-богу, комната, где нет ни единой пылинки и все блестит совершенно противоестественным образом, может нагнать зеленую тоску.

Я вынуждена была встать, одеться, позавтракать (причем позавтракать с аппетитом — мысль о бренности бытия почему-то рождает желание выжать побольше удовольствий из земной юдоли) и придумать себе какое-нибудь дело.

Помнится, Александр Матвеевич велел мне вести себя так, как подобает туристке, прибывшей в столицу Германии для осмотра ее достопримечательностей, и играть эту роль до тех пор, пока сам Легонтов не даст о себе знать. Ну что ж, осматривать Берлин — не такое уж плохое занятие, тем более что я здесь прежде не бывала.

Для начала я обратилась к гостиничному портье, сообщила, что желала бы осмотреть город, и поинтересовалась, что он может порекомендовать иностранке на предмет обзорной экскурсии. К счастью, портье немного владел французским, и мы с ним смогли вполне сносно объясниться. Он принял во мне горячее участие и вызвал извозчика, подвизавшегося при отеле специально для экскурсионного обслуживания иностранцев.

Извозчик за умеренную плату взялся покатать меня по Берлину в открытом экипаже и показать основные достопримечательности, причем он сразу стал сыпать такими архитектурными и историческими сведениями, что стало ясно — человек взял на себя труд выучить какой-то туристический путеводитель, чтобы оправдать надежды приезжих.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как накинуть свое каракулевое манто и отправиться в путешествие по городу.

Синоптические прогнозы господина Легонтова сбывались — в Берлине и вправду было намного теплее, чем в Москве, и мои меха оказались здесь как-то не к месту.

Откровенно говоря, и в Москве пока еще не все горожане достали из сундуков зимнюю одежду. Но если у меня дома сейчас скорее поздняя осень, чем зима, то в Германии — ранняя осень… Кажется, решившись путешествовать в шубе, я несколько пересолила с предусмотрительностью.

Однако, унывать не стоит — что ж, может быть, в Берлине и принято одеваться по-другому, но мне ни к чему подражать здешнему стандарту. Да, я — иностранка, прибывшая из другой страны, а не жена местного бюргера и предпочитаю в одежде изящество московско-арбатского образца. В конце концов, индусы в чалмах выглядят на берлинских улицах еще более экзотично.

Извозчик-гид был сама любезность, но вот его лошади я, откровенно говоря, не понравилась с первой минуты. Морда у нее была весьма выразительной, и как только мне удалось поймать на себе внимательный взгляд больших темных лошадиных глаз, я в них явственно прочитала: «Либер Готт! Что за чучела приезжают в наш город! Эта особа, наверное, вылезла из дебрей сибирской тайги, а теперь вот, извольте видеть, катай ее по столице цивилизованного государства!»

Проигнорировав мнение наглого животного, я уселась в пролетку, извозчик тронул, и мы покатили к Бранденбургским воротам. Тут извозчик остановил свою кобылу (к ее величайшему неудовольствию) и долго мне что-то рассказывал, экспрессивно размахивая руками.

Из его слов мне удалось понять только одно — построены ворота в конце XVIII века Лангхансом-старшим. Но мне и этого было довольно — Лангхансом так Лангхансом…

Расхваливая ворота, мой гид, вероятно, воображал, что я в жизни не видела ничего подобного и должна прийти в неистовый восторг. Боюсь, он тоже отчасти разделял мнение своей лошади, что особы, подобные мне, могут явиться лишь из таежных дебрей.

Не спорю, Бранденбургер Тор — величественное сооружение, но берлинский гид сильно удивился бы, узнав, что в моей родной Москве на Садово-Триумфальной стоят ворота, которые вполне могут поспорить с Бранденбургскими по архитектурной части. Ведь строил их не кто иной, как знаменитый Бове, а скульптурами украшал не менее знаменитый Витали…