Сокровища - Иоанна Хмелевская Страница 42

Хабр вернулся через несколько минут. Собака была чем-то встревожена, но довольна и потребовала, чтобы дети шли за ней.

— Нашел лампу! — вскрикнула негромко Яночка, вскакивая с карачек.

— Скажи ему, пусть только покажет нам, где она, а сам здесь сторожит. Предупредит, если кто появится.

— Правильно. Песик...

Хабр не стал заходить в комнату, вход в которую был прикрыт разноцветной завесой, а сразу повел к следующей двери в этом же доме. Дверь и здесь не была закрыта, и здесь висела занавеска из яркой материи, украшенная к тому же разноцветными бусинками. Собака вела себя осторожно, осматривалась по сторонам, явно давая понять, что чует присутствие людей и это ей не очень нравится. У входа Яночка остановила пса и приказала:

— Место, Хабр. Оставайся здесь. Сторожи!

Дети осторожно отдернули занавеску и заглянули внутрь. Переждав, пока глаза после слепящего солнца привыкли к полутьме помещения, они обнаружили совершенно пустую комнату, без окон, освещенную лишь через дверное отверстие, а прямо напротив — выход в следующий дворик, откуда тоже пробивался солнечный свет. Они уже собрались пробежать комнату не останавливаясь, как вдруг увидели в углу кучу всевозможного добра. Подойдя поближе, разглядели маленький переносный телевизор, несколько радиоприемников, какие-то инструменты, запчасти к автомашинам, кофемолки, ручную дрель и много другого добра. Впрочем, они тут же отвлеклись от него, ибо рядом, на низеньком столике, увидели свою лампу! Они сразу ее узнали.

— Хватаем и смываемся! — скомандовал Павлик. Через секунду занавеска за ними опала, мелодично зазвенев бусинками.

— Хабр, смываемся! — вполголоса повторила девочка собаке команду брата.

Хабр был явно встревожен. Не успели они все трое выскочить в проулок, как собака предостерегающе тявкнула. Яночка опять моментально присела у глухой стены, окружающей постройки, прикрыв лампу широкой юбкой матери, брат примостился рядом. Оба принялись дрожащими руками перебирать валяющиеся везде в изобилии камешки, делая вид, что играют. Хабр таинственным способом просто исчез с глаз.

Неизвестно откуда взявшиеся два араба в европейской одежде прошли мимо них и вошли в дом, из которого дети только что выскочили. И хотя Яночка сидела лицом к стене, ей исподлобья удалось заметить, что оба внимательно поглядели на них с Павликом.

— А теперь бежим! — вскочил Павлик, как только они скрылись. — Хабр!

Появившийся неизвестно откуда Хабр возглавил бегство. Вот вся троица добралась до лестницы и принялась стремительно спускаться вниз.

— Интересно, откуда этот пес знает, куда нам надо бежать? — запыхавшимся голосом спросил Павлик. — Постой, там, внизу, люди. Нельзя лампу тащить так, на виду.

— Давай ее сюда, — сказала Яночка. — Юбка широченная, заверну.

Не очень удобно было бежать с лампой, которая била девочку по коленям, да при этом стараться не поскользнуться на узких, крутых ступеньках. Павлик спустился первым, ожидая каждую секунду, что сестра свалится ему на спину. Ничего, обошлось.

С лестницы они соскочили в таком темпе, что не смогли сразу затормозить внизу и чуть не попали под машину, проезжавшую по узкой улочке. Хабр вдруг радостно тявкнул.

— Езус-Мария! Мать! — в панике крикнул Павлик.

— Ой, сейчас упущу лампу! — простонала Яночка. — Где бы спрятаться?

— Давай сюда, вот за эту машину.

В укрытии переждали дети опасный момент. Но вот мама на своей машине удалилась, путь был свободен.

— Нет, ты еще посиди здесь, — решил Павлик, — а я сбегаю куплю какую-никакую сумку, спрятать лампу. Хабр тебя покараулит.

Проезжавшая по улице в своей машине пани Кристина заметила двух арабских детишек, выскочивших откуда-то внезапно прямо под колеса ее машины, но, к счастью, успевших вовремя отскочить.

— Мне показалось, — неуверенно сказала пани Кристина сидящей рядом пани Островской, — на этой арабской девочке была моя юбка.

Пани Островская была занята выискиванием нужного магазинчика и никаких детей не заметила.

— Вот! — крикнула она. — Вот эта лавочка. Именно тут я покупала тот самый мохер, что так тебе понравился. Надеюсь, еще не весь распродали. Останови машину где-нибудь поблизости.

С трудом втиснувшись между двумя припаркованными автомашинами, пани Кристина заперла дверцу, и обе пани бегом устремились к лавчонке, торопясь приобрести мохер изумительного цвета гнилой зелени. Сделав покупку и уже выходя из магазина, они в дверях столкнулись со знакомой венгеркой, которая с мужем и дочерью проживала в том же поселке иностранных специалистов, что и обе пани, по соседству с Хабровичами.

Венгерка обратилась к пани Кристине на своем ломаном французском:

— Ах! Муа видеть твой дом арабские дети. Один мальчик и один девочка. Они выходить твой дом! Пани Кристина встревожилась.

— Арабские дети в моем доме? А моих детей ты не видела? И еще собаку?

— Муа не видеть собака, муа видеть арабские дети. Два!

— Они перелезали через стену загородки?

— Нон, они выходить через дверь в сад.

Пани Островская, не понимавшая по-французски ни слова, спросила, о чем речь.

— Она видела, как из нашего дома выходили арабские дети, — обеспокоенно перевела ей пани Кристина.

А венгерка еще раз повторила свое сообщение, тоже очень встревоженная, с сочувствием глядя на пани Кристину. Та от души поблагодарила соседку.

— Езус-Мария, надо мчаться домой!

— Я еду с тобой, — сказала пани Островская. — Подбросишь меня?

— Ну конечно! Но сначала заедем ко мне, надо посмотреть, что там происходит.

Павлик без всяких хлопот купил большую пластмассовую сумку у уличного торговца, сидящего у стены на корточках. Товар был разложен прямо на тротуаре. Схватив первую попавшуюся сумку и сунув в руку подготовленную заранее монету, Павлик бегом вернулся к сестре. Лампу затолкали в сумку и вылезли из укрытия. Тут, на ярком солнце, глянули друг на друга и остолбенели.

— Ну прямо шут гороховый! — вырвалось у Яночки.

— И ты не лучше, — не остался в долгу брат.

От жары крем «Нивеа» стал таять и растекаться по лицу. Вместе с ним растекалась жароупорная арабская краска. Блестящие черные косички Яночки стали какими-то бурыми, а с прической мальчика дело обстояло еще хуже: яичный белок и крем растаяли на солнце, волосы перестали торчать взбитой массой и опали на глаза, по лицу катились жирные черные капли. Правда, благодаря им дети выглядели еще чернее и грязнее, но как-то очень уж неестественно...

— Если я выгляжу так же, как ты, нам надо немедленно возвращаться, — решила сестра. — И лучше полями. Обязательно успеть вымыться до возвращения мамы, не то — плохо наше дело.