Проводник - Наталья Берзина Страница 42

— Там, в трех километрах, деревня. Вроде жилая. Как ты думаешь, дойдем? — спросил у Яны.

— А это не опасно? — вскинула брови девушка.

— Будем надеяться, что нет. Кроме того, ты начала покашливать, я боюсь, как бы ты не простыла. В деревне наверняка найдется баня.

— А вдруг там бандиты, те, что дедушку Тараса убили? — испугалась девушка.

— Не думаю, что они ушли так далеко. К тому же у нас есть оружие, хотя лучше было бы, если бы оно не пригодилось.

— Вы говорили, у вас патронов мало.

— Ну, не так уж и мало, почти три обоймы. Ты отдохнула? Тогда двинулись.

В деревню вошли, когда стемнело. Судя по запахам, в деревне жили люди. Пахло дымом, навозом и, главное, полузабытым парным молоком. Казимир высмотрел дом покрепче и побольше, решительно шагнул к калитке, постучал. Небольшая собачка, незаметная в полумраке, выскочила из будки, истошно залаяла, предупреждая хозяев о ночном госте. Прошло довольно много времени, прежде чем мужской голос громко спросил из сеней:

— Кто там?

— Путники, хозяин. На ночлег пустите, пожалуйста. У меня дочка приболела, — ответил Казимир.

— Какие такие путники по ночам? Проваливайте туда, откуда пришли!

— Хозяин, поверь, мы пришли с миром. Мы идем от Тараса.

— Знаете Тараса?

— Да. Если пустишь, я найду, чем с тобой расплатиться.

— Знаю я, чем ты можешь расплатиться. Оружие разряди!

— Хорошо, смотри! Я разряжаю карабин! — Казимир разрядил карабин, неторопливо вставил патроны в обойму и, сунув ее в подсумок, поднял вверх карабин с открытым затвором. — Видишь? Теперь можно войти?

— Заходи один, девчонка подождет.

Казимир прошел во двор и остановился у крыльца. Дверь распахнулась. Коренастый длиннорукий мужик, словно колобок, скатился ему навстречу.

— Стой спокойно, ты под прицелом. Нож достань! — скомандовал мужик, приблизившись. Охлопал карманы Казимира, забрал нож и карабин, остановился чуть в стороне. — Заходи в дом. Девчонка тоже пусть заходит.

Казимир, усмехнувшись, скинул рюкзак и, удерживая его за лямки одной рукой, поднялся на крыльцо. Не знал мужик элементарных вещей: Казимиру в ближнем бою вовсе не требовалось оружие, вполне достаточно было рук и ног. В сенях прямо ему в грудь уперлось ружье, его удерживала сухонькая невысокая женщина. Казимир остановился, указательным пальцем отвел стволы в сторону, прошел в горницу. На широком столе тускло горела коптилка, судя по запаху заправленная бараньим жиром. Закопченные стены терялись в зыбком полумраке, но тем не менее достаток в доме ощущался. За время, проведенное в Зоне, Казимира не оставляло чувство, будто он очутился в Средневековье. Пожалуй, только оружие было относительно современным, а быт, жизненный уклад, отношения между людьми строились на суровых, древних, неписаных законах, неведомой силой перенесенных в настоящее.

Казимир опустил рюкзак на пол возле двери, прошел к столу, сел на широкую лавку. Он понимал, что поведение его выглядит вызывающе, но другого выбора у него не было. Буквально через минуту в горнице появилась Яна, едва стоящая на ногах, и хозяин с женой. В неярком свете коптилки Казимир, наконец, рассмотрел их. Хозяева, похоже, были его ровесниками. Нелегкая жизнь наложила на их лица неизгладимый отпечаток вечной настороженности. Чтобы как-то разрядить обстановку, Казимир начал с главного:

— Яна, деточка, садись, ноги-то, поди, совсем измучила, да и чеботы сыми.

Яна послушно, не говоря ни слова, опустилась рядом с ним на лавку и принялась расшнуровывать ботинки. Жена хозяина, не выпуская ружья из рук, внимательно наблюдала за ее действиями. Когда, наконец, Яна сняла высокие ботинки и пошевелила забинтованными ногами, хозяйка воскликнула:

— Ой, божечки, детухна, што ж с тобой здары-лось? — поставила ружье в угол, будто привычный ухват, всплеснула руками, увидев, как из-под расползающихся бинтов проглядывает распухшая, словно обваренная кипятком кожа.

— Растерла Янка ноги, пока шли, да, видно, заразу какую-то занесла. Беда теперь, лечить нужно, а нечем, — пояснил Казимир.

— Петрысь, живо баню, да и воду на огонь поставь. Принеси мне мою сумку. Шевелись ты, не спи на ходу, — неожиданно решительно и непререкаемо бросила хозяйка.

Ее муж, Петрысь, словно сорвавшись с цепи, засуетился, едва не бегом бросился в другую комнату, поставил перед женой сумку, подбросил дров в уже затухающую печь, принес ведро воды, налил в огромную кастрюлю, водрузил ее на огонь и бросился во двор.

Пока Петрысь выполнял задания жены, она сама опустилась перед Яной на колени и начала с решительной осторожностью разматывать грязные истертые бинты. Делала она это привычно, даже профессионально. Казимир опустился рядом, тихо спросил:

— Вы врач?

— Нет, фельдшер с пятнадцатилетним стажем, вернее, была фельдшером. Давно у нее с ногами?

— Четвертый день, я обрабатывал вот этим, сейчас покажу. — Казимир достал свою аптечку и вынул мазь, которой смазывал растертые места.

— Молодец, правильно делал, — кивнула хозяйка, — но девочке ходить пока нельзя. Сейчас обмоем хорошенько, а потом я в бане ее обработаю. Только ты потом ее на руках принесешь. Кстати, как тебя зовут?

— Казимир, а ее Яна.

— А меня Руся, Руслана. Мужа Петром кличут, Петрысь по-нашему. У нас, полешуков, свои имена. Что ты, Казя, говорил про Тараса?

— Хороший Тарас был человек, одно могу сказать.

— Выходит, уже был? — переспросила Руся, добавляя в горячую воду какой-то остро пахнущий травяной отвар.

— Да, почти неделя как погиб. Мы его рядом с Марией положили. Как он велел.

— Кто же его? Бандюки?

— Да, пятеро их было, да только трое ушло. Могут и здесь объявиться. Озлобились.

— В Веску не сунутся, тут людей много, а по хуторам запросто могут пошалить. Но теперь на хутора идут только самые отчаянные, те, что могут за себя постоять, — поясняла Руся, омывая израненные ноги Яны горячей водой. — Ты, девонька, не шипи, потерпи чуток. После баньки полегче станет.

Стукнула дверь. В горницу вошел Петрысь.

— Руся, баня топится, воды я натаскал, но немного, только с дороги обмыться. Сойдет?

— Сойдет, Петрысь. Тараса больше нет. На неделе схоронил его Казимир.

— Сам помер или?…

— Пулю поймал. В голову. Не мучился. Рядом с женой его похоронили, — вздохнул Казимир.

— А хозяйство кому оставил, тебе? — тут же поинтересовался Петрысь.

— Никому. Не успел. Только и сказал, чтобы рядом с Марией похоронили. Там одних овец больше полусотни, да и припасов не на один год. — Казимир посмотрел на хозяина. — Жаль, если пропадет. Может, мы туда с тобой сбегаем? Овец, я думаю, за пару дней пригоним. А остальное уж сам. Надеюсь, и Янка поправится к тому времени.