Неподражаемый доктор Дарвин - Чарльз Шеффилд Страница 42

— Доктор Дарвин? — осведомилась она, наклоняясь с седла.

Друзья с удивлением глядели на всадницу, которая откинула капюшон, являя на свет Божий непокорную гриву густых светло-рыжих кудрей. Дарвину немедленно вспомнились викинги, что высаживались на берегах Восточной Англии тысячу лет назад, — кое-какие следы их набегов сохранились и до сих пор. Серо-голубые глаза и молочно-белая кожа молодой женщины придавали бы ей сходство с китайской фарфоровой куклой, когда бы не твердый, решительный подбородок. С виду ей было чуть меньше тридцати.

— Он самый, — после короткой паузы промолвил Дарвин. — Однако у вас имеется некоторое преимущество надо мной, мадам, поскольку мне трудно поверить, что вы и есть Джеймс Ледьярд, мой единственный знакомый в Ламбете.

— Благодарение Богу, что вы знакомы, — загадочно отозвалась рыжеволосая незнакомка. — Я Элис Милнер. Доктора Ледьярда вызвали по неотложному делу в Олдертон-манор.

— И он попросил вас поехать и встретить нас вместо него? — спросил Поул.

— Нет. Он просил меня не делать этого, — отозвалась Элис, встряхнув кудрями. — Велел мне прилечь и поспать. Вот и пришлось украдкой выбираться через черный ход и самой седлать Соломона.

— Это полковник Поул, — представил Дарвин, уловив невысказанный вопрос в глазах молодой женщины. — Мы путешествуем вместе. Но послушайте, если Джеймс Ледьярд посоветовал вам лечь, зачем вы приехали?

Развернув коня, Элис Милнер ехала бок о бок с двуколкой. Дряхлая кобылка, равнодушная и к этому внезапному появлению, и к людским разговорам, все тем же ровным шагом двигалась к Ламбету. Всадница тряхнула поводья скакуна.

— А вы не можете быстрее? — Она с видимым нетерпением показала на флегматичную лошадь.

Дарвин окинул молодую женщину острым взором.

— Нет, — ответил он и чуть помедлил, ожидая реакции, — Во всяком случае, без веских на то оснований.

Элис оглянулась на двуколку.

— Вы Эразм Дарвин. — Это было не вопросом, а утверждением. — По словам доктора Ледьярда, вы — лучший врач в Европе. Заставит ли вас ускориться, если я скажу, что с моим женихом, Филипом Олдертоном, вчера ночью произошло несчастье, и теперь он лежит на грани жизни и смерти?

Дарвин с Поулом обменялись быстрыми взглядами.

— Это и впрямь заставило бы меня поторопиться, — промолвил Дарвин, — если бы ваше поведение не показывало: здесь кроется нечто большее, чем просто несчастный случай. Коли вам нужны всего лишь мои медицинские познания, отчего доктор Ледьярд сам не попросит меня о помощи?

Позади них в щель среди туч пробился луч солнца. В волосах Элис засверкали яркие блики. Молодая женщина прикусила губу и уставилась на дорогу.

— Он считает, что справится и своими силами, — наконец ответила она. — Но дело не только в этом. Джеймс Ледьярд рассказывал, что вы бросаете вызов любым суевериям и религиозным предрассудкам, как языческим, так и христианским. Я прискакала сюда, чтобы просить вас применить эту философию к Олдертон-манор и деревне Ламбет. Мне лично со всеми этими дохристианскими поверьями ничего поделать не удается. Простейший случай порождает такую кучу толков об Олдертонской впадине, что их на добрый месяц хватит.

Дарвин не спускал с Элис глаз и потому заметил, как она нахмурилась и замялась, говоря об Олдертоне. Он встряхнул поводьями, и кобылка чуть ускорила шаг.

— Если я собираюсь вам помочь, мне надо знать историю целиком — а не те жалкие крохи, что вы нам бросаете. Расскажите все, от начала и до конца. Ну например, у вас нет норфолкского акцента, и, я бы сказал, вы скорее из западных краев. Девон или, быть может, Корнуолл. Однако внешность у вас не кельтская, а скандинавская. Как вы оказались в Ламбете и о каком несчастном случае говорите? Помните, без фактов я никакую тайну не раскрою. Я не волшебник.

Он говорил отрывисто и даже чуть-чуть заикался, хотя резкость тона смягчалось дружелюбной манерой держаться и открытой беззубой улыбкой. Элис Милнер улыбнулась в ответ и покаянно качнула головой.

— Я надеюсь на чудеса, — сказала она. — Но не вправе ожидать их. Позвольте начать с самого начала.

Дождь снова припустил во всю мочь, и молодая женщина накинула капюшон.

— Вы правы. Я родилась в Норфолке, но выросла не здесь. Мои родители живут в Плимуте, хотя семья наша родом из Восточной Англии. Три года назад я покинула отчий дом и отправилась в Лондон изучать культуру Азии. — Элис состроила легкую гримаску. — Послушать папу, так можно подумать, я собралась торговать собой в игорных притонах. Правда, через год-другой папа смирился, особенно когда я познакомилась с Филипом Олдертоном и он начал за мной ухаживать. Когда я написала родителям о Филипе, они, по свойственному им обыкновению, навели справки о его семье и очень обрадовались, узнав, что Олдертоны со времен Вильгельма Завоевателя владеют поместьем и мельницей в Ламбете. Возможно, поинтересуйся отец чем-то, помимо состояния Олдертонов, он был бы не так доволен.

— Я ничего не слышал о Филипе Олдертоне, — удивился Дарвин. — Насколько описывал мне Ледьярд в письмах, глава дома — Чарльз Олдертон, а каменоломня расположена на олдертоновских землях. Филип — его сын?

— Племянник. Чарльз Олдертон скончался два месяца назад, не оставив прямого наследника, и поместье перешло к Филипу как к ближайшему родственнику. Эта смерть лишь подкрепила ламбетские суеверия. Дядя Чарльз умер в олдертонской каменоломне. Джеймс Ледьярд говорит, причины смерти вполне заурядны и естественны, что-то вроде сердечного приступа, но деревенские слухи твердят другое. Хозяин ламбетской гостиницы — вы скоро его увидите — буквально напичкан всякими глупыми историями о фамильном роке, что преследует Олдертонов уже несколько сотен лет. Он уверен, что Чарльз Олдертон — всего-навсего последняя жертва.

— У каждого старинного рода имеется своя мрачная легенда, — пожал плечами Дарвин. — Просто-напросто результат традиции вести хроники. В любой семье за десять-то поколений случится немало всяких несчастий. Вот если никаких скелетов в шкафах не окажется — тут-то и в пору удивиться. Значит, Филип приехал сюда предъявить права на наследство, а вместе с ним и вы. Что ваши родители об этом думают?

— Не одобряют. Считают, я поступаю нескромно и опрометчиво. Но я появилась здесь всего неделю назад. Филипу пришлось покинуть Лондон внезапно. Я оставалась на Даугейт-Стейр и продолжала занятия, пока он не прислал мне письмо с настоятельной просьбой приехать.

Путешественники уже приближались к деревне, скоплению бедных лачуг, жмущихся вокруг общинного выгона. В центре, напротив друг друга, стояли симпатичная старинная церковь и гостиница в тюдоровском стиле — божественное лицом к лицу с мирским. За деревушкой начинался пологий подъем невысокого холма, на вершине которого стояло поместье. К северу, на другом склоне, медленно поворачивались под северным ветром лопасти мельницы. Элис Милнер обвела взором сей буколический пейзаж и сморщила нос от отвращения.