Мистериозо - Арне Даль Страница 42

Пешков покачал головой.

— Они постоянно меняются.

Нурландер долго смотрел на Пешкова. Он никак не мог уяснить себе, был ли этот человек жертвой или преступником. Скорее всего, и тем, и другим. Он захлопнул блокнот, сунул ручку в карман пиджака и сказал:

— Я отправляюсь в Таллинн. Если каким-либо образом выяснится, что хотя бы что-то из того, что вы мне сообщили, является ложью, или же что вы сообщили мне не всю правду, я вернусь к вам. Вы понимаете, что это означает?

Пешков тихо сидел и смотрел в пол.

— Последний шанс что-либо изменить или дополнить, — поднимаясь, сказал Нурландер.

— Это все, что мне известно, — усталым голосом произнес Пешков.

Вигго Нурландер заставил себя протянуть руку Алексею Пешкову. Русско-эстонский рыбак с видимым нежеланием встал и пожал ему руку.

— How do you do, sir? — произнес Нурландер.

Взгляда, которым ответил ему Пешков, он не забудет никогда.

Таллинн — это безумный город.

Так решил Вигго Нурландер, пробыв в нем пятнадцать минут.

Позднее его мнение не поменялось.

Взять в аэропорту напрокат автомобиль оказалось проблемой.

Наконец ему удалось выехать на дорогу с беспорядочным дневным движением. Ориентируясь при помощи англоязычной туристической карты, он добрался до Старого города, до собора на холме и стал плутать по средневековому лабиринту. То и дело натыкаясь на древнюю стену с высокими, роскошными башнями, он ловил себя на мысли, что как будто и не уезжал из Висбю.

Но в основном этот город был для него безымянным, так, декорация для его миссии. Уличные названия, рекламные вывески, дорожные указатели на чужом языке. Словно в фильме. Он чувствовал себя иностранцем и хотел оставаться им. Чтобы все так и оставалось для него безымянным, похожим на декорации. Чтобы ничто не отвлекало его. В его теле словно пульсировала новая кровь. Как будто все было задумано именно для этого. Все эти смерти только ради того, чтобы он мог приблизиться вот к этому.

Наконец он нашел большое современное здание полиции, припарковался, нарушив правила, и вошел внутрь. Он оказался в проходной, небольшом помещении, где советская серая бюрократическая безликость безуспешно боролась с современным западным дизайном. Охранник тоже представлял собой не виданную ранее Нурландером смесь любезности и недоброжелательства. Возможно, его что-то удивило в Нурландере. Он проявлял странную непонятливость.

— Комиссар Калью Лайкмаа, — в третий раз произнес Нурландер на своем ломаном английском. — Он ждет меня.

— Я не могу найти в своих списках никакого шведского полицейского, — холодным и в то же время извиняющимся тоном отвечал молодой охранник. — Мне очень жаль, — в третий раз произнес он.

— Позвоните ему по крайней мере, — сдержанно сказал Нурландер. Он снова взял на вооружение ледяной тон, принесший ему успех в тюремных стенах Висбю. Охранник наконец сделал то, о чем просил его Нурландер. Некоторое время он сидел, натренированным движением зажав трубку между плечом и ухом и помешивая кофе в чашке. Наконец заговорил на языке, похожем на финский, но с большим количеством лишних «о». Потом положил трубку и произнес, сдерживая раздражение:

— Комиссар спустится и заберет вас, господин Нурландер.

— Спасибо, — вежливо ответил господин Нурландер.

Прошло несколько минут, и в холле полицейского управления со звоном открылись двери лифта, из которого вышел светловолосый человек в помятом костюме и очках, похожих на те, которые в далеком прошлом Нурландера выдавались в качестве приза за собранную макулатуру.

— Нурландер — это вы? — спросил человек и протянул руку. Нурландер протянул руку в ответ. Рукопожатие было крепким. — Моя фамилия Лайкмаа.

Они вошли в лифт и поднялись на четвертый этаж.

— Вам стоило бы сообщить, что вы едете, — сказал Лайкмаа с элегантным американским выговором, который можно услышать на восточном побережье. — Тогда вы избежали бы этого недоразумения.

— Мне нужно было соблюсти инкогнито, — ответил Нурландер на сей раз уже хорошо натренированным ледяным тоном. — Слишком многое стоит на кону.

— Да-да, — сухо отозвался Лайкмаа. — Убивают бизнесменов оптом и в розницу. Мы живем совсем в другом криминальном климате. Каждый понимает законы рыночной экономики, как хочет. Все, что подавлялось в советское время, сейчас забурлило с такой силой, какой мы не ожидали. Без сомнения, наша работа была легче, хотя вряд ли приятнее в те времена, когда нас использовали как средство подавления. А сейчас мы живем, как государство в государстве, у которого примерно такие же возможности влиять на криминальную ситуацию внутри страны, как у прежнего союзного государства. Меня нисколько не удивит, если о вашем приезде уже знают в определенных кругах. Мы должны всегда быть очень осторожны в своих словах и разоблачениях. Так же, как и раньше. Повсюду есть уши. Проходите.

Они вошли в уютную маленькую комнату с чахлыми цветами на подоконнике и с видом на Старый город и замок с красивой башней под названием Большой Герман. Но для Нурландера никакого вида за окном не существовало. Он сел на стул для допрашиваемых у стола напротив Лайкмаа.

— Мой день начинается с электронного сканирования кабинета, — сказал Лайкмаа и зажег сигарету. — Чтобы быть уверенным, что за ночь здесь не вмонтировали никаких подслушивающих устройств. Конечно, это не исключает дистанционного прослушивания. Поскольку я занимаюсь борьбой с мафией, хоть и в минимальных объемах, я пользуюсь у них популярностью. Что касается мафии…

— Кому как не вам знать об этом… — спокойно сказал Нурландер.

— Чем больше ты знаешь, тем яснее осознаешь, чего ты не знаешь, — мудро добавил Лайкмаа. — На моем столе собираются сведения о всех формах организованной преступности, от простых банд «крышевателей» и рэкетиров до тех, которые протянули свои щупальца к самым верхам власти. Их единственным общим знаменателем является желание получить выгоду от новых возможностей. Есть те, кто считает, что таково истинное лицо рыночной экономики, другие говорят, что это продолжение государственного терроризма. В любом случае нам не хватает, осмелюсь сказать, сочувствия и понимания масс, врожденного чувства демократии; этот недостаток очевиден. У людей всегда сильно желание нахапать себе за счет других. Независимо от того, является ли государство воплощенной государственностью или ни во что не вмешивается.

Лайкмаа покопался в груде бумаг на своем столе и каким-то непостижимым образом вытащил нужную.

— Так, — сказал он. — Что касается вопросов, которые вы задали мне по телефону, то здесь я не могу сообщить вам ничего нового. Банда Виктора-Икс состоит из русских и эстонцев и орудует на территории Таллина, но теперь переориентируется и на Швецию, поскольку финский рынок вот-вот насытится. Мы не знаем в точности, насколько далеко они продвинулись, имеется ли у них уже наработанная сеть контактов, налажена ли регулярная контрабандная деятельность, но мы знаем, что амбиции у них большие. Как мы уже сообщали, они казнят предателей выстрелом в голову, это их фирменный знак, от которого, насколько мне известно, они никогда не отказываются, и они пользуются оружием, изготавливаемым на фабрике в Павлодаре в Казахстане. Все это не вызывает сомнений. Но вы также должны знать, что павлодарское оружие используется и другими группировками и что группировки, не входящие в банду Виктора-Икс, это крайне малые банды, маргиналы таллиннского преступного мира. Существует семь или восемь бандитских группировок, которые поделили Таллинн и восточную Эстонию на зоны влияния и стараются не пересекать установленных границ. Об их контактах с мафией вне пределов бывшего СССР мы знаем крайне мало. Если не учитывать Югославию, то Эстония лидирует в европейской статистике убийств. У нас в стране происходит более трехсот убийств в год, а Таллинн относится к городам, где наиболее высок процент убийств. Вот то основное, что вам следует учитывать, расследуя убийства в Стокгольме.