Охота на Сезанна - Томас Свон Страница 42

Чертовски здорово, что собрание Пейли отправилось в Музей современного искусства, – сказал Керт Берьен, налив «Уайлд тёрки» в бокал.– Иначе бы портрет Поля Сезанна обходился нам десять тысяч долларов в неделю.

Было уже около 5.30. Позднее послеполуденное солнце было ярким и теплым; проникая в окна кабинета Ллуэллина, оно освещало толстый персидский ковер. Когда солнце перемещалось, Клайд поднимался, почесывался и двигался вместе с ним.

– Я говорил со стариной Чонси Итоном из Музея изящных искусств в Бостоне,– сказал Ллуэллин.– Бедняге нужно утешиться. Он будто брата потерял.

– Чонси сентиментален, но я согласен, – сказал Берьен. – Глупо говорить, что это случается только с другими и не может случиться с тобой. Рано или поздно сам становишься тем, другим. – Берьен погрозил портрету пальцем. – Послушай, Лу, твоя собака, Фрейзер и какая-то чертова сигнализация, которую ты установил, не могут охранять портрет. Эти сукины дети, которые обливают картины, слишком умны, и кое-кто – то есть ты – может сильно пострадать.

Постучав, вошел Фрейзер. Он привел Александера Тобиаса, поставил на бар ведерко со льдом и исчез.

Берьен поприветствовал Тобиаса:

– Рад видеть вас. Алекс, познакомьтесь, Эдвин Ллуэллин, старый друг и попечитель Метрополитен. Он также хозяин картины, на которую вы уставились.– Берьен повернулся к Ллуэллину. – Лу, это детектив сержант Алекс Тобиас из полиции Нью-Йорка. Он из отдела по расследованию особо опасных преступлений.

Они обменялись рукопожатием.

– Спасибо, что присоединились к нам, мистер Тобиас. Или сержант Тобиас?

– Алекс, – просто ответил Тобиас и улыбнулся.

Ллуэллин сказал:

– Керт считает, что вам просто необходимо увидеть мой дом и этот портрет; на самом деле он только что выговаривал мне за мою халатность и предрекал, что через несколько дней моя картина погибнет, или, по крайней мере, Фрейзер, Клайд – вон он – и я – все будем в больничной палате госпиталя Святого Луки.

Ллуэллин ждал, что Тобиас оценит шутку, но он был разочарован.

– Очень неприятное место, эти палаты. – У Тобиаса был настоящий нью-йоркский акцент: в основном манхэттенский, с примесью Бронкса. Его внимание привлек портрет, он подошел к нему и вынул из кармана небольшую лупу. – Вы позволите?

– Пожалуйста, – ответил Ллуэллин.

Тобиас внимательно осмотрел картину.

– Это один из последних портретов, которые он написал с себя. Вы его фотографировали на черно-белую пленку?

– Совестно сказать, но я все откладывал, – признался Ллуэллин. – Я собираюсь пригласить фотографа из музея.

– Вы найдете много новых подробностей, которые обычно не бросаются в глаза.

Ллуэллин посмотрел на Берьена, тот подмигнул и дружески кивнул.

– Вы изучаете Сезанна? – спросил Ллуэллин.

Ответ последовал не сразу.

– Что-то типа того, – ответил Тобиас. – Но я стараюсь отделить то, что Сезанн написал, от того, что его картины значат для художников, которые писали после него. Мне нравится, как он изображал людей. И его пейзажи, особенно сельские. Но не виды Сен-Виктуар. – Его глаза блеснули.

– Вы говорите как учитель, а не как ученик. – Ллуэллин выказал одобрение улыбкой. – Хотите выпить, Алекс?

– Виски с содовой, пожалуйста.

Ллуэллин как раз приготовил напиток, когда в комнату вошла Астрид.

– Чудесный сюрприз, милая; не ожидал увидеть тебя, – сказал он.

– Я помешала?

– Вовсе нет. Входи и познакомься с моими друзьями. Как обычно, она была превосходно одета. Ллуэллин пригласил своих гостей сесть в огромные, мягкие кресла у окна.

– Алекс, что вы думаете по поводу этого ужаса с картинами?

– Что я бы свернул шею тому сукину сыну, который это сделал. – Он кивком извинился перед Астрид. Тобиас провел рукой по своим густым волосам. – У нас есть психиатр и психолог, и в первый раз на нашей памяти они пришли к единому мнению. Они полагают, что это дело рук хорошо образованного мужчины, холостого, около сорока, настоящего психопата.

– Левша? – спросил Берьен с вытянувшимся лицом. Тобиас улыбнулся:

– Они это выяснят, дайте только время. После случая в Бостоне мы получаем много отчетов из Европы и проводим химические анализы. Ходит слух, что портрет в Бостоне уничтожили мужчина и женщина, но об этом мало что известно, кроме противоречивых свидетельских показаний и нескольких улик, которые были посланы в Бостон на экспертизу в лабораторию.

– Это как-то не особо обнадеживает, – сказал Ллуэллин.

– Очень много паники, но правда в том, что изящное искусство – занятие для элиты, и, пока никто не пострадал, люди хотят, чтобы полиция занималась изнасилованиями, наркотиками и убийствами. В Европе все не так. На самом деле один мой друг из Скотланд-Ярда спрашивал, не могли бы вы помочь в расследовании.

– Что же я могу сделать для Скотланд-Ярда?

– Я не знаю точно, но Джек Оксби – это он служит в Скотланд-Ярде – хочет знать, не смогли бы вы навестить его в Лондоне на следующей неделе. Оксби говорит, что это срочно. Он собирался сам прилететь в Нью-Йорк, но у него не получилось, и я в каком-то смысле замещаю его. Вы бы не могли встретиться с ним?

Ллуэллин добродушно рассмеялся:

– Я не собирался ехать в Лондон так скоро. Может, расскажете мне побольше?

– Только то, что Джек знает о вас и о вашей картине. Что именно он задумал, я не знаю. Ничего опасного, но для вас это будет что-то новенькое. Даже волнующее, раз здесь замешан Оксби.

– Этого-то мне и не хватает. – Ллуэллин повернулся к Астрид. – Ты говорила, что у тебя не ладится с твоим антиквариатом, милая. Как насчет Лондона на следующей неделе?

– Было бы здорово.

– Как мне связаться с Оксби?

Тобиас вручил Ллуэллину конверт.

– Все здесь. Номер телефона и факса. Кстати, в последние несколько лет Сезанна продавали?

– Один из его пейзажей будет выставлен в декабре на аукционе в Женеве, – сказал Ллуэллин. – Это уже что-то покажет.

От бара отозвался Берьен:

– Сезанн?.. В Женеве? Вы уверены?

– Сегодня утром прислали анонс.

Ллуэллин обратился к Астрид:

– Будь добра, найди ту брошюру на моем рабочем столе.

Астрид взяла глянцевую брошюру и вручила Берьену, который развернул ее в цветной лист размером с газетную страницу.

– Не понимаю, как это Колье решился выставить Сезанна на продажу. Наверное, какая-нибудь второсортная картина.